Приговорён к свободе

– Я говорил с твоим капитаном, – говорю, сфокусировав на девушке взгляд. Она округляет глаза, и прежде чем успевает что-то сказать, я добавляю: – Насчёт своего вступления в Легенду.

– Да ты с ума сошёл! – кричит Д"Анкона. – У тебя же сердце, ты…

– Переживу, – перебиваю я.

– Питер, не надо, – просит девушка, касаясь моей руки и заглядывая в глаза. Она снова прижалась ко мне, как ребёнок, и осторожно поцеловала. – Тебе это не нужно, – шепчет она.

– Тебе тоже, – я не собираюсь сдаваться. Если Флёр не желает уходить из команды, то я пойду за ней. Другого выхода нет. Это я ей и сказал.

– Я принесла клятву. Надеюсь, ты ещё не успел? – она щурится и строго глядит на меня.

– Не успел. Мне дали три дня и три ночи, – я закатил глаза и рассмеялся. – Но знаешь, плевать я хотел на эту клятву. Не станут же они убивать своих, в самом деле!

– Ты плохо их знаешь, – говорит Флёр, и от её тона у меня по коже пробегают мурашки.

– Хочешь сказать, они встречают человека на улице, говорят: "Ой, смотри, это же тот, кто жил рядом с нами несколько лет, а потом ушёл в город! Он, конечно, никому о нас рассказал, но давай его убьём!" И ему отвечают: "Ты гений!" А потом перерезают горло так называемому "предателю"? – Флёр смеётся, но потом задумчиво кивает.

– Обычно для этого кого-нибудь нанимают.

– И Август так поступал? – поражённо спрашиваю я.

– Ну, не всегда, конечно. Иногда сдавал гвардейцам, – она говорит так спокойно, будто речь идёт не об убийствах, а о погоде. У меня в горле встаёт ком, и я не могу произнести ни слова.

– А как же Орфей? – вдруг спрашиваю, вспоминая рассказы брата. – Его ведь не убили!

– Да, Орфей помог нам в одном деле, спас Нарциссу. Так что его Август простил, – пожимает плечами Флёр. – Были и другие такие сбежавшие, которые остались в живых, – она вдруг улыбается. – Орфей милый.

– Милый? – я возмущённо поднимаю брови.

– Но ты лучше, – добавляет она.

Над городом давно уже поднялась луна, а волосы Флёр пахнут свежестью. Едва слышно работает телевизор, под окнами гудят машины. Мне холодно, но я не решаюсь пошевелиться, чтобы не нарушить идиллию, которую мы же и создали.

Не произнеся больше ни слова, Флёр крепко засыпает до утра, а я приказываю себе быть чутким и не пропустить её пробуждение ни в коем случае.

К чёрту этот порок сердца.

Я люблю Флёр до сих пор.