— Но...
— А, может быть, Алэну удастся меня оправдать? У него свои теории. Ведь он — моральный сноб.
— Что?!
— Грязь, она липкая, всю ее не отмоешь. Этот парень прощает головой. А его сердце остается бесстрастным. Слишком много ты от него хочешь...
— Ты несправедлив к Алэну.
Она разозлилась.
— А ты ему веришь, сестра.
— Верю. Разумеется, верю.
— Ты бы и первому встречному поверила.
— Вот и нет. — Она по-детски топнула ногой. — Сэм, я могу поверить... Может, и смогла бы поверить, что ты старался меня спасти. Но мне кажется, если бы не твоя ненависть к Алэну Дюлейну, ты бы никогда не оказался в таком безвыходном положении.
— Может, и нет. Хитро сказано. Тонко подмечено.
— Вот видишь.
— Не придирайся.
— Ты устал.
— Чертовски, — согласился он. — Что и говорить, сестра, я чертовски устал.
— Кофе?
Они уселись за стол. На какое-то время воцарился мир. В комнате стало почти уютно.
— Послушай, сестра, — хрипло начал он, — когда увидишь свою маму, пожалуйста, скажи ей, что я к тебе не приставал.
Она подумала: «Мы заперты в таком тесном мирке, что читаем мысли друг друга».
— Почему ты все время прислушиваешься, Сэм? — громко спросила она, круто переменив тему. — И день и ночь.