Облавы прекратились, а к вечеру мы выдвинулись в сторону Ржавых ключей, одного из самых неблагополучных районов города. Название свое район получил по названию трактира, который являлся одним из самых старых питейных заведений в Лондоне. Здесь несколько сот лет назад Хозяева теней создали свою теневую организацию, контролирующую весь криминалитет Британского королевства. Двенадцать Хозяев в память о заключенном соглашении повесили над барной стойкой по ключу. В знак того, что, пока ключи висят в трактире, Хозяева теней будут сохранять мир в королевстве. Когда среди Хозяев появлялся недовольный текущим положением дел, он забирал ключ из трактира, тем самым объявляя войну. В основном за передел сфер влияния. Со временем ключи покрылись ржавчиной. За последние двести лет комплект ключей разрушался всего три раза, и каждый раз оборачивался потоками крови на улицах Лондона.
Разумеется, у района было и другое, более благозвучное, официальное название, но его мало кто использовал в разговорной речи. Даже если на почтовом конверте написать «Ржавые ключи, Кимберли-стрит», можно было не сомневаться, что письмо доставят по назначению.
В письме было указано место, где нас будет ждать проводник, и мы не удивились, когда увидели под фонарем напротив трактира «Ржавые ключи» знакомого уже посыльного, что доставил в Скотленд-Ярд письмо. Без лишних слов он привел нас на Кимберли-стрит, указал на дом номер 134 А и сказал:
– Комната двадцать четыре, – после чего растворился на другом конце улицы.
И вот теперь мы направлялись к указанному дому, а мое чутье, пускай и на время приглушенное сытой размеренной жизнью торговца чаем, вопило о подстерегающей нас опасности, которая не заставила себя долго ждать.
Мы вошли в дом. На первом этаже из-за угла выпрыгнул пьяный консьерж, за что чуть было не получил пулю в лоб от молодого констебля. С трудом шевеля языком, мужичок попытался выяснить, кто мы такие и куда направляемся. Судя по всему, либо он давно не видел полицейской формы, либо находился в такой степени опьянения, что уже ничего не соображал. Разъяснять такому, что, куда и почему, только тратить время. Молодой констебль, который чуть было его не пристрелил, все же решил отыграться за собственный испуг и легонько стукнул пьянчугу кулаком по голове. Кулак у констебля был внушительный. Пьянчуга мигом угомонился и прилег на полу похрапеть.
Двадцать четвертая комната находилась на втором этаже. Первым поднимался Чарльз Стросс, за ним шли констебли. Я замыкал процессию. Гражданское лицо на полицейской операции находиться не должно, так что хорошо хоть не выгнали. Помешало заступничество Стросса, который следовал рекомендациям Уэллса. Я должен был наблюдать за тем, как сработает новый препарат, а Чарльз его уже принял. Правда, как я могу наблюдать за эффектом невидимости при условии, что Стросс находился в своем облачении?
Дальнейшие события развивались столь стремительно, словно все вокруг использовали ускоритель темпа жизни, будь он неладен. Констебли рассредоточились по этажу, чтобы контролировать окружающее пространство. Двое встали по бокам от «двадцать четвертой» комнаты. Стросс достал из кобуры тяжелый револьвер модели «Буйвол», из которого можно было настоящего буйвола с десяти шагов уложить, и встал напротив двери, нацелив на нее ствол. Я держался в стороне от всех, возле лестницы, чтобы не попасть под раздачу в случае обострения конфликта. Мало ли, Лондонскому оборотню не понравится, что по его душу пришло столько народа, или он просто будет не в духе. Я тоже достал револьвер, но по сравнению с «Буйволом» Стросса мой казался детской игрушкой. Вряд ли таким калибром можно было испугать оборотня.
Один из констеблей только успел постучать в дверь, как она с оглушительным треском вылетела с петель, сшибла с ног Стросса и ударилась в противоположную стену. Зверь словно ждал нас, или его реакция была настолько стремительной, что мы за ней не успевали. Он выскочил в коридор. Огромный, мохнатый, не человек уже, а здоровый коричневый медведь со злой оскаленной пастью и массивными лапами с когтями. Вот он взмахнул одной – и стоящий справа констебль рухнул на пол, зажимая руками горло, из которого хлестала алая кровь. Он делает стремительный прыжок и оказывается между двумя полицейскими, которые совсем не ожидали его появления. Он хватает одного, вгрызается ему в лицо и отбрасывает в сторону окровавленный кусок мяса. Второй констебль в ужасе отпрыгивает в сторону, хочет бежать, позабыв о том, что находится при исполнении и при оружии, но оборотень выбрасывает левую лапу и с легкостью ярмарочного фокусника отрывает ему голову. Фонтан крови бьет в потолок. Оставшиеся в живых полицейские пытаются кто остановить зверя, кто убежать от него подальше, пока он до них не добрался. Первые очень настойчивые. Один выхватывает револьвер и палит не целясь. Пули стучат в стены, в потолок, в пол, но не поражают цель. Одна из пуль находит живую жертву, но ей оказывается несчастный в форме, которому сегодня пришлось выходить на дежурство, несмотря на сильный насморк, вызванный промозглой лондонской хмурью, и ноющую ногу, всегда напоминавшую о себе в непогоду. Констебль Джеймс только что кривился от приступа боли в ноге, а в следующую секунду боль покинула его тело вместе с жизнью. И он мертвой оболочкой рухнул на пол.
К этому времени Стросс спихнул с себя дверь и, не вставая, открыл огонь по оборотню. Только после стремительного столкновения со зверем рука дрожала, и пули лупили в стены.
Зверь находился прямо напротив меня. Я видел его налитые кровью глаза, огромную медвежью морду и мощные желтые клыки. Я чувствовал его едкий, до слез из глаз, запах пота и нутряное смрадное дыхание. Я видел смерть, и в этот момент успел подумать о том, как идиотски складывается жизнь. Я мог бы заниматься наукой, изучать мироздание, пытаться взять его под контроль, открывая его тайны, а вместо этого окажусь растерзанным диким зверем прямо в центре лондонских джунглей. Я не задумываясь вскинул руку с пистолетом и выстрелил оборотню в морду. Медведь от подобной наглости присел, взревел, раскинув лапы в разные стороны, словно в устрашении, и неожиданно прыгнул в сторону и бросился скачками по коридору прочь от нас.
– За ним! – рявкнул Стросс, вскакивая на ноги.
Нельзя упустить разъяренного и к тому же раненого зверя. И хотя улица оцеплена, если мы выпустим его из дома, то он устроит кровавую бойню. Снаружи к его появлению никто не готов.
Я успел выстрелить несколько раз ему в спину, но зверь не обратил на пули внимания, как он не обратил бы внимания на комариные укусы. Я даже не уверен, достигли ли пули тела, может, они запутались в длинной медвежьей шерсти. Зверь прыгнул в окно, вышиб его вместе с оконной рамой, на мостовую посыпалось битое стекло, рухнуло массивное тело, которое мгновенно сгруппировалось в медведя и большими скачками понеслось прочь по улице.
Я столкнулся в оконном проеме с Чарльзом. Чуть друг друга на улицу не выпихнули. Стросс оттолкнул меня и выпрыгнул из окна. Я последовал за ним. Мостовая больно ударила в ноги, я не смог удержаться на ногах и завалился на левый бок. Стросс уже был на ногах и побежал вслед за медведем. В падении он потерял шляпу, и я видел пустоту вместо головы, на которой держались очки и шарф. Жуткое зрелище – безголовый полицейский.
Началось преследование. Медведь явно был быстрее нас, но он бежал прямо по улице, я видел его бурую спину, под которой перекатывались могучие мышцы. И мне все меньше хотелось преследовать эту тварь. Пусть полиция охотится за ним. Констебли преградили ему дорогу. Открыли огонь. Но с тем же успехом они могли пытаться остановить локомотив, просто обстреливая его. Зверь раскидал их, как кегли и помчался дальше.
Надо было признать, что погоня бессмысленна. На ногах мы его не догоним. Нужны колеса, но мы сами оставили машины в начале квартала, чтобы добраться до логова оборотня без лишнего шума.
Я попытался найти выход из этого проигрышного положения. И увидел его. Припаркованный у тротуара черный «Бьюик», надежная американская машина, которую можно было попытаться завести без ключа. Подходящие для этого навыки у меня имелись. Я изменил траекторию бега. Оказался возле машины. Открыл дверь при помощи универсального швейцарского ножа, которым можно было делать все, что угодно: банки консервные вскрыть, мясо нарезать ровными ломтями, откупорить винную бутылку и вскрыть чужую машину. Оказавшись на водительском сиденье, я повозился под рулевой колонкой, скручивая необходимые провода, и наконец-то запустил мотор. Хлопнув дверцей, я поехал вперед и через минуту догнал Чарльза Стросса, который, судя по припаданию на одну ногу, изрядно устал. Я затормозил перед ним, перегнулся и распахнул дверцу.
– Прыгай, – потребовал я.
Стросс не стал возражать. Запрыгнул на пассажирское переднее сиденье, тут же закрутил ручкой, опуская стекло, и высунулся из окна.
ebooksa