Не смотри

— Если что-то еще случится, неважно, насколько пустяковое, дай мне знать, хорошо?

Моника кивнула, явно испытывая облегчение от того, что Линн не сердится за то, что она сохранила взлом в тайне.

— Конечно.

— И держи двери запертыми, когда остаешься дома одна, — продолжила Линн. — Никогда не думала о том, насколько изолировано это место, пока в Пайке не начали происходить плохие вещи.

Моника кивнула в сторону открытого дверного проема, где они могли видеть питомники, выстроившиеся вдоль стен.

— Когда Грейди нужно куда-то уехать, со мной в доме всегда есть несколько друзей.

— Неплохая идея. — Взгляд Линн переместился на большого английского мастифа, которого пару месяцев назад бросили в приюте. Кинг был кремово-черным красавцем, которого, она не сомневалась, быстро заберут, как только она закончит лечение от глистов.

Он был ласковым, как ягненок, но его размеров вполне хватало, чтобы напугать большинство людей.

Идеальный гость в доме.

Глава 14

Дорогой Рудольф,

Посещал ли ты Эффиджи-Маундс, когда учился в школе? Конечно. Наш четвертый класс ездил на экскурсию, чтобы посетить их. Другие дети бегали вокруг, притворяясь ковбоями. Или пробирались в близлежащий лес, чтобы поиграть в дурацкие игры с поцелуями. Идиоты. Но не я. Я был очарован курганами. Только представь себе, что в этих гробницах витает дух мертвых. Как только вернулся домой, побежал в пустое поле и построил свой собственный курган. По замыслу это должен был быть буревестник, но он больше походил на извилистый крест. Тем не менее, я хотел узнать, даст ли он мне силы, которых так отчаянно жаждал. У меня не было трупа, но это меня не остановило. Я перерезал горло нашей кошке и положил ее внутрь.

Тогда за мной пришла моя мать.

Думал, она будет гордиться мной. Я создал свой собственный курган. Глупо, конечно. Никто никогда не гордился мной. Она увидела мертвую кошку и решила, что я поклоняюсь дьяволу. Она в ужасе уставилась на меня и закричала.

О, боже. Эти крики.

Именно такой я ее и запомнил. Ее крики эхом разносились по нашему дому днем и ночью. Они представляли собой симфонию гнева, боли и самозабвенных мучений.

Когда они наконец смолкли, я решил, что обрету покой. Хоть одну ночь без этих непрекращающихся криков. Но покоя не наступило.

Вместо этого глубоко внутри меня образовалась ноющая пустота. Я не понимал, что мне нужно, чтобы ее заполнить.

До прошлой ночи, когда снова услышал эти крики. Они вибрировали во мне, когда я нашел свое освобождение.

Успехов тебе, дорогой Рудольф.