Обо всем этом говорил Иисус в беседе о небесном хлебе. Разумеется, эту беседу не могли понять ее непосредственные слушатели. Даже сегодня, двадцать веков спустя, несмотря на то, что Евхаристия совершается в каждом храме, несмотря на множество написанных на эту тему толкований и произнесенных проповедей, мысль о том, что человек может «съесть Бога» или «выпить Его кровь» у многих – даже внутри Церкви – вызывает недоумение и отторжение. Вспомним, что отпадение Льва Толстого от Церкви началось в тот момент, когда он, тщательно подготовившись к причастию и подойдя к Чаше, услышал слова священника: «Верую, Господи, и исповедую… яко сие есть самое честное тело Твое и сия самая есть честная кровь Твоя…». Эти слова смутили писателя, он не поверил в реальность присутствия Бога в евхаристическом хлебе и вине[308]. И с ним произошло то же, что случилось со многими из учеников Иисуса после того, как они услышали беседу о небесном хлебе: он отошел от Христа и уже не ходил с Ним.
«Религия духа», которую создал Иисус, очень далека от того, что на современном языке, начиная с Лейбница, называют «идеализмом», имея в виду, что мир идей первичен по отношению к материальному миру. Библия не говорит о каком-то идеальном мире. С первых страниц она повествует о мире, населенном людьми и животными – о мире, в котором для поддержания жизни каждому живому существу нужна пища. Но материальный мир является домом Божиим, материальные предметы могут быть наполнены присутствием Божиим, и тело человека может стать храмом живущего в нем Бога (1 Кор. 6:19). Новый Завет предлагает вполне конкретный путь к такому соединению с Богом: через принятие внутрь тела и крови Бога воплотившегося.
«Религия духа», созданная Иисусом, одновременно является «религией плоти». В беседе о небесном хлебе термин «плоть» употребляется в двух значениях. С одной стороны, плоть противопоставляется духу: «Дух животворит; плоть не пользует нимало». С другой стороны, тот хлеб, сходящий с неба, который Иисус предлагает в пищу, является не чем иным, как Его плотью.
Новизна христианства заключается в том, что оно предлагает человеку соединиться с Богом не только через молитву и иные формы богопочитания, но прежде всего через вкушение Бога. Человеческая плоть Иисуса Христа является плотью воплотившегося Бога, и Его кровь – кровью Бога, ставшего человеком. Принимая внутрь плоть и кровь Богочеловека под видом хлеба и вина, человек физически соединяется с Богом: через причащение Сам Бог проникает внутрь человека – в его плоть и кровь, в клетки его тела. Однако одновременно с телом Бог обоготворяет и дух человека, так что человек соединяется с Ним всем своим естеством – и духом, и плотью. Он начинает жить в Боге, а Бог начинает жить в нем.
Когда мы читаем евангельские повествования о том, что делал и говорил Иисус (в особенности это относится к четвертому Евангелию), мы далеко не всегда понимаем, почему Он поступал так, а не иначе, говорил то, а не другое. То, что Он делал и говорил, было адресовано не только Его современникам, непосредственным участникам событий. Не в меньшей, а может быть, и в значительно большей мере оно было адресовано будущим поколениям. После Его смерти и воскресения апостолам предстояло вспомнить эти дела и слова и полностью переосмыслить их в свете того нового опыта, который они получили, когда Иисус воскрес и явился им, когда затем на них сошел Святой Дух и когда они, собираясь вместе для преломления хлеба, вновь и вновь возвращались к тому, что «слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали» их руки (1 Ин. 1:1).
Иисус Христос создал живую традицию, внутри которой не только сохраняется память о Нем, но и Сам Он незримо присутствует – прежде всего в Евхаристии. Именно таинство Евхаристии стало тем фундаментом, на котором было построено всё здание Церкви. Она скрепляет верующих в единое тело и соединяет со своим Главой – Христом (Кол. 1:18).
Каждое новое поколение христиан возвращается к беседе о небесном хлебе как одному из сердцевинных пунктов учения Иисуса. Каждое новое поколение пастырей толкует ее в свете того евхаристического опыта, который ему дается. И только в свете этого опыта и изнутри его эта беседа обретает смысл. Любое ее толкование вне евхаристического контекста может породить лишь недоумение и вопросы: «Какие странные слова! кто может это слушать?».
6. Исповедание Петра
67Тогда Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти? 68Симон Пётр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: 69и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго. 70Иисус отвечал им: не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол. 71Это говорил Он об Иуде Симонове Искариоте, ибо сей хотел предать Его, будучи один из двенадцати.
Итогом беседы о небесном хлебе стало не только негодование и возмущение постоянных оппонентов Иисуса из среды иудеев, но и непонимание значительной части Его учеников. Евангелист не скрывает, что значительная часть учеников после этой беседы отошла от Иисуса (Ин. 6:65). Имено в данном контексте и происходит диалог Иисуса с Петром.
«…И мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго». Так ответ Петра передан в русском Синодальном переводе, основанном на textus receptus. Однако в критическом издании Нестле – Аланда, основанном на наиболее древних рукописях, мы находим несколько иную версию ответа Петра: «и мы уверовали и познали, что Ты – Святый Божий (ό άγιος τού θεού)»[309]. В данном случае появление в более поздних рукописях слов «Ты Христос, Сын Бога живаго» может быть следствием гармонической корректировки текста Евангелия от Иоанна в пользу большего соответствия тексту Матфея[310].
Многие исследователи видят в данном эпизоде из Евангелия от Иоанна вариант рассказа синоптиков об исповедании Петра в Кесарии Филипповой (Мф. 16:13–16; Мк. 8:27–30; Лк. 9:18–22)[311]. Однако у Иоанна действие происходит не в Кесарии Филипповой, а в Капернауме; по содержанию и вопрос Иисуса, и ответ Петра не совпадают с диалогом, происшедшим в Кесарии Филипповой; сама обстановка, в которой происходит диалог, совершенно иная. Есть поэтому все основания считать, что речь идет о двух разных эпизодах, в которых Пётр исповедует свою веру в Иисуса (в научной литературе XIX века их иногда называли первым и вторым исповеданиями Петра[312]).
Мы можем предположить, что беседа о небесном хлебе, имевшая место в Капернауме, относится к раннему периоду земного служения Иисуса, тогда как исповедание Петра в Кесарии Филипповой непосредственно предшествовало тому моменту, когда Иисус начал предсказывать ученикам Свою смерть. Если, как следует из данного предположения, событие, изложенное у Иоанна, происходило раньше, чем то, о котором говорят синоптики, налицо определенная динамика в том, как Пётр воспринимает Иисуса. Если в первом случае он называет Его «Святым Божиим», то во втором исповедует «Сыном Бога Живаго». Два исповедания можно воспринимать как два этапа в восхождении Петра к полноте веры в Иисуса Христа как Бога и Спасителя.
Отметим, что, отвечая на вопрос Иисуса, Пётр употребляет первое лицо множественного числа: «Господи! к кому
Этот ответ обнаруживает великую любовь. Он показывает, что для них Учитель дороже всего – и отцов, и матерей, и имений, и что, оставив Его, они не могли бы уже найти, куда прибегнуть… Смотри же, какое братолюбие и какую любовь высказывает Пётр, отвечая за весь лик (апостолов). Не говорит «я познал», но «мы познали»[313].
В Евангелии от Иоанна Иисус представлен как с самого начала знающий о том, что Его ожидает, в том числе о предательстве Иуды. Во 2-й главе приведены слова Иисуса: «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его». Евангелист поясняет, что Иисус «говорил о храме тела Своего», то есть предсказывал Свою смерть. Сразу же за этим эпизодом следует упоминание о многих чудесах, сотворенных Иисусом в Иерусалиме на праздник Пасхи, и ремарка Евангелиста: «Но Сам Иисус не вверял Себя им, потому что знал всех и не имел нужды, чтобы кто засвидетельствовал о человеке, ибо Сам знал, что в человеке» (Ин. 2:18–25).
Прямое предсказание о предательстве Иуды содержится в конце 6-й главы, в которой изложена беседа Иисуса с иудеями о небесном хлебе. По завершении этой беседы Иисус в разговоре с учениками предсказывает Свою смерть и воскресение. И далее говорит ученикам: «Но есть из вас некоторые неверующие». Евангелист тут же поясняет: «Ибо Иисус от начала знал, кто суть неверующие и кто предаст Его» (Ин. 6:62–64). Через некоторое время Иисус снова возвращается к той же теме, говоря ученикам: «Не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол». И вновь Евангелист, по своему обычаю, поясняет, что речь идет об Иуде Искариоте, который предаст Его (Ин. 6:70–71).
Глава 7