Все евангелисты, каждый по-своему, говорят о том, что явление Иисуса в славе привело учеников в страх. Марк говорит, что ученики были охвачены страхом (εκφοβοι γαρ έγένετο), Лука – что они «устрашились (έφοβήθησαν), когда вошли в облако», Матфей – что они упали на лицо и «очень испугались» (έφοβήθησαν σφόδρα). Во всех трех случаях употреблены слова, производные от φόβος («страх», «ужас»). Этим термином в греческом языке обозначается сильный испуг. Но это же слово употребляется в греческой Библии для обозначения страха Божия – того трепета перед Богом, который является одним из наиболее характерных выражений глубокого религиозного чувства.
Тема страха в его религиозном аспекте присутствует во всех Евангелиях, но с особенной последовательностью она развивается в Евангелии от Луки. Когда Захарии явился ангел, «страх напал на него», но ангел сказал ему: «не бойся» (Лк. 1:12–13). Явившийся Марии ангел, увидев, что Она смутилась, сказал ей: «не бойся, Мария» (Лк. 1:30). После того как Захария нарек имя своему сыну Иоанну, «был страх на всех живущих вокруг них» (Лк. 1:65). Пастухам на поле предстал ангел, «и слава Господня осияла их; и убоялись страхом великим. И сказал им ангел: не бойтесь…» (Лк. 2:9—10). Когда Иисус исцелил расслабленного, «ужас объял всех, и славили Бога и, быв исполнены страха, говорили: чудные дела видели мы ныне» (Лк. 5:26). А когда Он воскресил сына вдовы, «всех объял страх, и славили Бога, говоря: великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой» (Лк. 7:16).
Страх и удивление вызывает в учениках чудо усмирения бури (Лк. 8:25). Когда женщины пришли ко гробу Иисуса и не увидели там Его тела, «вдруг предстали перед ними два мужа в одеждах блистающих. И когда они были в страхе и наклонили лица свои к земле, сказали им: что вы ищете живого между мертвыми?» (Лк. 24:4–5).
Преображение включено в цепь событий, реакцией на которые становится страх – не только эмоциональный, но и религиозный. В ответ на этот страх Иисус, согласно Матфею, говорит ученикам: «встаньте и не бойтесь» (Мф. 17:7). Подняв лица, они не видят перед собой никого, кроме одного Иисуса – в привычном для них облике земного человека.
Когда Иисус с учениками сходит с горы, Он запрещает им кому-либо рассказывать о видении до тех пор, пока Сын Человеческий не воскреснет из мертвых. Этими словами устанавливается связь между Преображением и главным событием евангельской истории – воскресением Иисуса. На горе Преображения ученики увидели тот Его лик, который ранее был им незнаком; они увидели Его в той славе, о которой ранее лишь слышали от Него. Им предстояло не только стать свидетелями Его предельного уничижения, страдания и смерти, но и увидеть Его воскресшим. И они должны будут узнать Его в том новом облике, который будет отличаться и от Его обычного человеческого облика, и от того, который они увидели на горе Преображения.
Преображение имеет связь также со Вторым Пришествием Иисуса и с тем, что за ним должно последовать. Апостол Павел пишет об этом так: «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие» (2 Кор. 15:51–53). Преображенное состояние плоти Иисуса является залогом и прообразом того нетления и изменения, которое ожидает людей «при последней трубе». Сам Иисус об этом новом состоянии, ожидающем людей, говорил: «Тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их» (Мф. 13:43).
2. «Илия уже пришел, и не узнали его»
10И спросили Его ученики Его: как же книжники говорят, что Илии надлежит прийти прежде? 11Иисус сказал им в ответ: правда, Илия должен прийти прежде и устроить всё; 12но говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели; так и Сын Человеческий пострадает от них. 13Тогда ученики поняли, что Он говорил им об Иоанне Крестителе.
Вопрос учеников отражает распространенные в среде книжников мессианские ожидания, согласно которым приходу Мессии должно предшествовать возвращение на землю пророка Илии. Эти ожидания основывались, в частности, на Книге пророка Малахии, где указано, что Илия будет послан к народу Израильскому «пред наступлением дня Господня, великого и страшного» (Мал. 4:5).
Следует отметить, что у Малахии ясно говорится о приходе Илии перед наступлением «дня Господня», но ничего не сказано о его приходе перед пришествием Мессии. Между тем, в эсхатологических ожиданиях Израильского народа темы пришествия Мессии и конца света были тесно переплетены. Косвенным подтверждением этого является фрагмент из «Диалога с Трифоном-иудеем» святого Иустина Философа (середина II в). В этом диалоге иудей говорит: «…Мы все ожидаем, что Христос будет человеком от человеков и что, когда придет, будет помазан Илиею. Посему если откроется, что Тот, о Котором вы говорите, есть Христос, то должно вполне признать Его человеком, рожденным от человеков; а так как Илия еще не приходил, я и Христом Его не признаю». На это Иустин отвечает, что «слово Божие предвозвестило Илию предтечею страшного и великого дня, то есть Второго Его Пришествия»; что же касается Его первого пришествия, то ему «также предшествовал вестник, то есть бывший в Илии Дух Божий, который действовал потом чрез Иоанна-пророка»[204].
Есть немало оснований полагать, что в сознании иудеев выстраивалась целая цепь эсхатологических событий, включавшая в себя сначала приход Илии, затем пришествие Мессии и наконец наступление «дня Господня» (конца света)[205]. Ученики Иисуса, разделяя эсхатологические чаяния соплеменников, готовы были видеть в Иисусе Мессию, но искренне недоумевали, почему Илия не предварил Его приход. Что же касается представления о страдании и распятии Мессии, то оно никак не укладывалось в общую картину, поскольку пришествие Мессии представляли прежде всего как явление славы и силы Божьей.
3. Исцеление бесноватого отрока
14Когда они пришли к народу, то подошел к Нему человек и, преклоняя пред Ним колени, 15сказал: Господи! помилуй сына моего; он в новолуния беснуется и тяжко страдает, ибо часто бросается в огонь и часто в воду,16я приводил его к ученикам Твоим, и они не могли исцелить его. 17Иисус же, отвечая, сказал: о, род неверный и развращенный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас? приведите его ко Мне сюда. 18И запретил ему Иисус, и бес вышел из него; и отрок исцелился в тот час. 19Тогда ученики, приступив к Иисусу наедине, сказали: почему мы не могли изгнать его? 20Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас;21сей же род изгоняется только молитвою и постом.
Этот же эпизод описан у Марка и Луки. При этом у Матфея и Марка эпизод происходит сразу же после того, как Иисус спускается с горы Преображения, у Луки – на следующий день (Лк. 9:37). Во всех трех случаях контраст между двумя повествованиями разителен: на горе ученики видят Иисуса в Его Божественной славе; спустившись с горы, они видят, как Он встречается лицом к лицу с демонической силой, являющей себя во всем своем омерзительном безобразии.
У Марка рассказ предваряется сценой, в которой Иисус вместе с Петром, Иаковом и Иоанном спускается к прочим ученикам, остававшимся внизу, пока Он был на горе. Подойдя к ним, Он видит вокруг них толпу людей: ученики о чем-то спорят с книжниками. Иисус спрашивает – не у учеников, а у книжников – о причинах спора (Мк. 9:14). Вся эта сцена отсутствует у Матфея и Луки, лишь вскользь упоминающих о том, что Иисус подошел к толпе (Мф. 17:14), или что Его встретила большая толпа (Лк. 9:37).
Слова отца отрока Марк передает в следующей редакции: «Учитель! я привел к Тебе сына моего, одержимого духом немым: где ни схватывает его, повергает его на землю, и он испускает пену, и скрежещет зубами своими, и цепенеет. Говорил я ученикам Твоим, чтобы изгнали его, и они не могли» (Мк. 9:17–18). У Луки отец говорит Иисусу: «Учитель! умоляю Тебя взглянуть на сына моего, он один у меня: его схватывает дух, и он внезапно вскрикивает, и терзает его, так что он испускает пену; и насилу отступает от него, измучив его» (Лк. 9:38–39). Только Лука упоминает, что мальчик, за которого просит отец, является его единственным сыном.
Ответ Иисуса у всех трех синоптиков практически идентичен. Однако само чудо исцеления описано у Марка гораздо подробнее, чем у Матфея:
И привели его к Нему. Как скоро бесноватый увидел Его, дух сотряс его; он упал на землю и валялся, испуская пену. И спросил Иисус отца его: как давно это сделалось с ним? Он сказал: с детства; и многократно дух бросал его и в огонь и в воду, чтобы погубить его; но, если что можешь, сжалься над нами и помоги нам. Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему. И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: верую, Господи! помоги моему неверию. Иисус, видя, что сбегается народ, запретил духу нечистому, сказав ему: дух немой и глухой! Я повелеваю тебе, выйди из него и впредь не входи в него. И, вскрикнув и сильно сотрясши его, вышел; и он сделался, как мертвый, так что многие говорили, что он умер. Но Иисус, взяв его за руку, поднял его; и он встал (Мк. 9:17–27).
Лука, как и Матфей, полностью опускают вопрос Иисуса о том, как давно «это сделалось» с мальчиком, и ответ отца. Опущен весь диалог о вере и неверии, несущий у Марка основную содержательную нагрузку. Само исцеление также описано у Луки без всяких подробностей. Он лишь добавляет упоминание о реакции народа на совершившееся чудо: «но Иисус запретил нечистому духу, и исцелил отрока, и отдал его отцу его. И все удивлялись величию Божию» (Лк. 9:42–43).