— Подумай ещё, хорошенько подумай и беги оттуда! Обещай мне, что не останешься у них навсегда, что не будешь больше губить свою жизнь, — быстро, горячо прошептала Амариллис. Потом, отстранившись, заглянула в его глаза. И сама же первая отвела взгляд.
— Желаю удачи, девочка моя.
Он говорил тихо и ласково. Она снова посмотрела на него. На глазах Амариллис заблестели слезы:
— И вам… желаю удачи, ваше сиятельство, — произнесла она дрогнувшим голосом. — Прощай.
Ещё секунду держал Гиацинт в объятьях тень другого, своего мира. Амариллис рванулась и быстро пошла прочь. Последний раз она обернулась у входа в театр и исчезла из виду, хлопнув дверью.
Гиацинт с грустью посмотрел ей вслед. Эти двери опять закрылись перед ним. Граф опустил голову и криво улыбнулся сквозь слезы. Не оглядываясь, махнул рукой Розанчику: "Пошли".
Лошади ждали в парке. И рыжий берберский жеребец Гиацинта, и симпатичная андалузская лошадка Розанчика были жутко обижены, что им предпочли какую-то коробку на колесах и надолго бросили их одних. Гиацинт молнией взлетел в седло. Конь взвился на дыбы и поскакал вперед. Розанчику пришлось поторопить свою вороную Росинку.
Всю дорогу до Тюильри верный паж удивленно поглядывал на своего друга: Гиацинт не произнес ни единого слова, что было ему совершенно не свойственно. Только у самых ворот сада граф легко соскочил на землю и сказал:
— Не обращай внимания, Розанчик. Тебе этого не понять.
Он засмеялся как обычно и нежно потрепал шею своего коня. Розанчик тревожно взглянул на него:
— Гиацинт!
— Что? — обернулся граф.
— Можешь на меня положиться, я ничего не скажу Виоле, — заверил Розанчик.
— О чём?
— Ну… что Амариллис… в общем, что вы дружите… И были друзьями раньше…
Гиацинт как-то странно посмотрел на него:
— Виола знает.
— Всё знает? — захлопал глазами Розанчик.
— Нет. Только то, что ты собирался ей не говорить.
И Гиацинт, не спеша, повел коня в сад. Растерянный Розанчик вместе с Росинкой последовал за ним.