СВИДАНИЯ У МОСТА
Юра обычно ждал свидания у моста через речку Болтушку, пересекающую поселок на две части. Вначале Нина приходила с подругой и делала вид, будто нечаянно встречает молодого человека, идущего по своим делам. Но, по странной случайности, каждый раз путь девчат и этого паренька совпадал: они шли в клуб, и он в клуб, они — в рабочком, и у него находилось неотложное дело в рабочкоме, они спешили в соседний поселок к подругам, и его, оказывается, в том же поселке ждут не дождутся друзья. Потом почему-то подруга перестала сопровождать Нину, так что Юра даже спросил, не поссорились ли они. Нет, ссоры не произошло, но подруга страшно занята. Была занята вчера и сегодня, будет занята завтра. Удивительно деловой человек эта Нинина подруга. Что ж, Юра доволен, пусть бы у нее не переводились хлопоты. Нина — девушка живая, веселая, с ней, ей-богу, не скучно и без подруги.
Влюбился ли Юра, он этого не знал. Вернее, он убеждал себя, что его сердце твердо, как серый булыжник, и недоступно для стрел амура. Ведь он не какой-нибудь мальчишка, а закаленный морозами лесоруб, ему всякие нежности да фигли-мигли не к лицу. И если ходит он к мосту через Болтушку, так только потому, что Нина — девушка развитая и с ней интересно поговорить. Она много читает, любит классиков, увлекается современными романами. К тому же Пчелка зажгла в ней интерес к музыке. И когда Нина присаживается в клубе к пианино, Юра слушает ее игру с удовольствием. Он сидит, облокотясь на столик, полузакрыв глаза, а она среди игры нет-нет да и взглянет на него. Он даже волнуется, как бы она не сбилась из-за тех взглядов. Но все это, конечно, ничего общего не имеет с влюбленностью. Могут же парень с девушкой дружить и без всяких сиропных сладостей. Так думал Юра. А почему порой даже в тот, совсем уж не подходящий момент, когда покорная его воле и силе вековая сосна начинает медленно падать, содрогаясь пушистой вершиной, и ему бы следовало, согласно правилам техники безопасности, отбежать в сторону, он забывал эти правила. Правила забывал, а вспоминал вместо них Нину, и ввиду этого его напарнику Бызову приходилось яростно кричать:
— Уходи, чего ворон считаешь!
Почему он может Наташу и Веру и всех Марусек и Клавочек не видеть хоть день, хоть два, хоть тридцать дней подряд, а не увидев ее, Нину, вчера, он сегодня будет весь день ходить сам не свой?
Почему во внутреннем кармане Юриного пиджака, там, где он хранит комсомольский билет, лежит маленькая любительская фотография — не чья-нибудь, не Сашина и не Машина, а опять той же самой Ниночки, кстати сказать, не такой уж писаной красавицы?
Почему?.. Таких почему могут быть десятки, а ответа мы так и не получим, ибо Юра на вопрос все равно не ответит, а кто же другой ответить в состоянии?
С того времени, когда Юра впервые увидел «мальчишку в ватнике», прошел всего лишь год, а ему кажется, что по этой тропочке у моста ходил он всегда и быть того не может, чтобы перестал ходить. Мороз ли скрипит под ногами, вьюга ли бьет в лицо, или, наоборот, весеннее солнышко косыми лучами пронизывает раскидистые кроны сосен, в привычный вечерний час Юра Лычаков шагает мимо моста по откосу речки Болтушки, и остроязычные сверстницы уверяют, что по его шагам они проверяют часы с не меньшей точностью, чем по радиосигналам.
Сегодня вечер тих и ясен. Морозец пощипывает щеки. Юра медленно, с беспечным видом проходит мимо моста раз, проходит другой, третий и четвертый раз. За ним с коника крыши соседнего дома наблюдает озябшая, нахохлившаяся ворона. На пятый раз она не выдерживает, во все горло каркает и перелетает на трубу, поближе к теплу. Юра без интереса смотрит на ворону, а сам думает: «Что же это такое? Долго ли мне тут бродить? Где Нина? Где она? В самом деле, где она?» Трудно понять, что такое происходит на свете, если впервые девушка вдруг вовремя не придет. Сначала не веришь, смотришь на часы, прикладываешь их к уху, напряженно вглядываешься вдаль. Потом начинаешь понимать, что ждать бессмысленно, строишь тысячи догадок, ища причину. В сердце вместе с горечью возникает беспокойство. Еле сдерживаешь себя, чтобы не пойти к ней домой. И, наконец, неизвестно откуда, вползает в голову ядовитая мысль, что это не случайно. О нет, не случайно не пришла она сегодня. Ты тут ходишь, а она смеется над тобой… Что если она сейчас другому показывает на тебя пальцем и говорит заливаясь: «Смотрите, шатается взад и вперед…» Наверно, так и есть, они легкомысленны, эти девчонки. Страдай, мучайся, а им и горя мало, только хаханьки на уме.
В ту ночь Юра почти совсем не спал, так что Бызов назавтра даже спросил:
— Ты что, парень, не заболел ли? Лица на тебе нет…
Юра отмолчался А следующую ночь спал он отлично, так как свидание состоялось и виноватый Нинин вид заставил все забыть и все простить. С тех пор и еще случались недоразумения, но каждый раз Нина мягко и легко рассеивала их. А вот чем дальше, тем все больше и больше беспокойство овладевало Юрой. Он стал замечать какие-то странные перемены в девушке. Она становилась менее живой, начала поддаваться непонятной грусти, иной раз смех ее казался Юре искусственным, нарочитым. Она стала как бы избегать встреч, отказывалась идти в кино, редко и неохотно подсаживалась к пианино. Юра ломал голову, силясь понять, что с ней происходит. Спросил ее как-то к слову, но она замкнулась, прикусила губу и ушла, вяло попрощавшись.
Нина опять не появилась около моста. Третий день подряд! Не жестокость ли с ее стороны? Пересиливая свою мужскую гордость, Юра зашагал по измятой тракторами улице к домику, где жила Нина с матерью. Странная все-таки у Нины мать. Называет себя Дореттой, хотя за глаза в поселке все ее зовут подлинным именем — Федора. Одевается она не по возрасту пестро и, как говорят злые языки, «жалеет мануфактуры»: зимой: она щеголяет короткими рукавами и тонким капроном со стрелой на красивых икрах.
Вот и щитовой домик с двумя широкими окнами по фасаду, приземистый, будто вдавленный в сугроб, с широкой толевой крышей. За морозным узором окна шевельнулась тень. Может быть, Нина? А что Нина? Зачем ты, по какому праву к ней пойдешь без приглашения, нежданный? Ноги сами прошагали мимо, потом они завернули обратно, но тени на окне Юра не увидел. Так он и не узнал, дома Нина или нет.
А если бы узнал?
Если бы узнал…
Доретта оказалась в трудном положении. Все чаще и чаще она стала замечать, что Фиша начинает охладевать к ней. Уж давно он не приносил конфет в коробке, перевязанной розовой лентой. Сколько этих лент хранится у нее в малом ящике комода и все розовые! А пополнения не поступает. И чулки с ажурными стрелками поизносились, а новых не видно. Сам приходит редко. Когда же приходит, видно, что скучает. Отчего бы это? Доретта вздохнула. Неужели перестала нравиться? Она нерешительно подошла к зеркалу. Нет, опасения, пожалуй, напрасны. Любуясь собой, она приклонилась ближе к зеркалу и тогда заметила лучики морщинок около глаз и близ уголков губ. И цвет волос не тот…
«Вот ведь каковы они, мужчины, — подумала Доретта, — пока была хороша, души не чаял, в вечной любви клялся. А чуть заметил морщинки…»
Дверь скрипнула. Вошел Фиша. С ветру он был румян, как пион. Небрежно кинул на кровать мерлушковую шапку. Мимоходом перед зеркалом поправил желтый галстук, наклонился к Доретте, небрежно чмокнув ее в щеку.
ebooksa