Синдром Дездемоны

– Я понял, о чем ты. И для чего был шантаж. Сема, заруби на своем жирном носу: дружеского сотрудничества между нами не будет. А твои материалы возьмет мой помощник, потому что у меня что-то вроде аллергии. Как посмотрю на тебя, как услышу твой гнусный голос – сразу возвращаюсь к своему первому желанию – размазать по стенке. Учти: материалы рассмотрим под микроскопом, как и твои мотивы. И еще только один маленький личный вопрос: информацию о событиях в доме министра Городецкого тебе сливала моя бывшая жена Зинаида?

– Боже, опять такой тон. Мы с Зиной случайно познакомились, моя работница Рая – ее соседка. Как-то поболтали, да. У вашей бывшей жены такие приличные связи. Может, что-то и про министра рассказала. Или сразу про всех министров. Женщине рот не заткнешь…

– Вот теперь все совсем понятно. Неплохо в результате поговорили.

– Хорошо, даже отлично, – произнес Семен, поднимаясь. – Буду рад познакомиться с помощником. А сейчас мне пора на работу, прошу прощения. Котята сами в рот не прыгнут, младенцы сами себя не пожарят. Извините за юмор.

Скромное обаяние альбиноса

Утро следующего дня началось с надежды. В кабинет Славы с непроницаемым и отстраненным выражением лица вошел Ваня Попов и произнес буднично, как будто сообщал о том, что уборщица пол в коридоре помыла:

– Вячеслав Михайлович, прошу получить ордер на обыск и задержание Кирилла Надеждина, заместителя директора банка «Нота».

– Да ну?! – Слава даже вскочил со стула.

– Да, Слава, – в кои-то веки улыбнулся Ваня. – Вот смотрите, я все обвел на этих фото. Во-первых, следы самоката у метро совпали с теми, которые у машины Давыдовой. А это видео с камеры из больницы. В тот день с утра врач сказал, что у Давыдовой есть улучшения. Вот коридор у ее палаты, охранник журнал читает у двери. Едет медсестра с каталкой для смены белья. Смотри внимательно. Открывает дверь, толкает каталку впереди себя. В палате поворачивается, чтобы закрыть дверь – и вуаля! Под шапочкой белая прядь чуть видна, такие же белые брови. А это фото покойной Давыдовой. От патологоанатома. На шее след от укола, который ей никто из персонала не делал. Эксперт уточнит, но патолог думает, что впустили кубиков двадцать воздуха.

– А как вышли…

– Это я оставил на потом. Вид с камеры регистратуры за двадцать минут до появления белесой медсестры. Этот ненормально светлый блондин с букетом представляется сотрудником благотворительного фонда Давыдовой Кириллом Надеждиным и говорит, что пришел к заведующему отделения, чтобы получить информацию о ее состоянии. Регистраторша звонит, заведующий говорит, чтобы пропустила… Но через пять минут заведующего вызвали, когда он вернулся к себе, – обнаружил только роскошный букет роз с запиской: «Валентине Давыдовой с пожеланиями здоровья. Совет спонсоров». И визитная карточка Надеждина. Вот на камере: визитер выходит из парадного входа. И наверняка заходит с черного, что легко. Там нет камеры. Я настаиваю на том, что это наш альбинос. Беру на себя ответственность. Чуйка ко всему. Совпало?

– Еще как. Ход тонкий и продуманный. Никто не станет искать такого приличного и важного господина, особенно после того, как он сам представился и оставил букет с визиткой и запиской. Только ты, Ваня. Я в прокуратуру за ордером. А ты готовь команду, скинь мне координаты и время, когда вы стартуете, я тоже подъеду. Стал почему-то интересоваться, как живется нашей денежной элите. Может, это к похолоданию у меня… Возраст.

Жилище Надеждина было по стоимости и качеству значительно богаче, чем у его босса. Но Славу в нем даже озноб пробил. Там все было такое же белесое, как хозяин. Мебель, полы, даже картины на стенах. Небольшие деньги на ежедневные расходы лежали в незапертом ящике письменного стола. Ни сейфов, ни тайников, ни шкатулок с драгоценностями при обыске не обнаружили.

– Вы поедете с нами, Кирилл Анатольевич, – сообщил хозяину квартиры Слава.

– Я понял, – ответил Надеждин. Голос у него тоже был бесцветный.

«Хорошо, что хоть глаза не красные, – подумал Слава. – Пишут, что у альбиносов такие бывают. А этот вообще симпатичный. Если от всего отстраниться и оценивать объективно. Глаза зеленые, весь из себя элегантный. Как белый рояль. Что-то типа сверхчеловека».

Надеждина повезли в СИЗО, а Слава поехал к другу в отдел экономических преступлений. Для нечестных людей этот отдел – прекрасная возможность заставить очень многих поделиться награбленным. А потом – бери в зубы свою скромную пенсию и дуй, к примеру, в Акапулько, где тебя жду миллионы баксов, ювелирно уведенные от предыдущих обладателей. И грей свое пузо на белом песке у синих волн, пялься на свою яхту в три этажа, пролетай сотню метров за секунду на «Майбахе», чтобы пива выпить в ближайшем баре… И так до смерти от обжорства.

Редкие настоящие профессионалы, безразличные к чужим деньгам, как инфекционисты к вирусам, богаты совсем по-другому. Они обладатели такой информации, за которой многие могущественные властители страны и мира приползли бы сами на карачках в любую дыру с какой угодно суммой в зубах. Но редким профессионалам понятно: деньги – тлен. Честь, талант и тайны, добытые часто кровью и всегда потом, – это и есть смысл жизни. Даже если пуля снайпера уже готова и завтра полетит в висок.

Таким был друг Славы Антон Горин. Поговорили они очень плодотворно. Слава ушел из отдела, забив планшет и голову подробностями жизни богатых, самых богатых и вовсе не знаменитых. От цифр с бесконечными нулями его немного покачивало и даже подташнивало. Дело явно на любителя, типа Антона. Славе бы только привязать эту информацию к своим скромным делам. У него всего лишь убийства и похищения. Всего лишь человеческая жизнь, которая ни для кого не в приоритете на фоне этих самых нулей.

Он вошел в ближайший магазин, купил бутылку пива, подошел к парню, раскладывающему товар: