Он ничего не ответил, лишь приближался, давя на меня всей тяжестью необратимости. Глаза охотника пожирали жертву. Дикие, безумные, прожигающие дотла – два горящих чёрных огня приближались ко мне. Макс был очень уверен в себе и спокоен. А моя душа трепетала, будто перед прыжком в пропасть. Сама решиться не могу, но очень хочу, и жду, когда сзади кто-нибудь подтолкнёт. А может, закрыть глаза и шагнуть? Но если я без страховки, кто меня спасёт? Он. Он спасёт. Его глаза. Губы и руки. Спасут. Я знаю это.
Я шагнула, и моё падение набрало обороты. Наши губы слились в поцелуе, уже не в таком невинном, как в клубе, а в страстном, жгучем, вышибающем почву под ногами. Он отошёл и приказным тоном сказал:
– Разденься!
Его невозможно было не послушать.
«Он прирождённый доминант», – подумала я и, как послушная девочка, тут же разделась догола.
Он, смотря мне в глаза, расстегнул ремень, вытащил его из брюк, подошёл и надел мне на шею. Конец ремня намотал на свою кисть и силой руки потянул вниз. Я села в кресло.
Видеть его в таком образе было непривычно, но он делал всё так естественно, что это ему безумно шло.
– Хочу посмотреть, как ты себя ласкаешь, – спокойным тоном сказал он и отошёл на два шага назад.
Руки засунул в карманы брюк.
Я раздвинула ноги, закрыла глаза и привычными движениями стала себя ласкать.
– Смотри мне в глаза! Всегда смотри мне в глаза!
Это оказалось очень сложно, от удовольствия они сами собой смыкались. Макс постоянно одёргивал меня, и я их открывала. Но долго смотреть было невозможно. Мозг рисовал образ зверя, и становилось страшно.
Меня переполняло возбуждение, и приближение оргазма я почувствовала быстро. Макс это увидел.
– Убери руки! – приказал он.
Я замотала головой, мне нужен был этот выброс энергии, её накопилось во мне слишком много.
– Нет, нет, Макс, пожалуйста.
Он подошёл, дёрнул ремень, побудив меня приподняться. Развернул к себе задом, наклонил на кресло. Жгучий шлепок по моей попе вернул на землю.
– А-а-а-а-а, – я положила ладонь к месту удара.
– Ника, не советую меня ослушиваться.
Левой рукой он намотал мои волосы на кулак, и снова шлепок.