Мастер. Книга первая

22
18
20
22
24
26
28
30

– Я, Вероника Александровна, услышал, что ты рассталась со Станковым и…

– Ах, вот оно в чём дело. И вы решили вновь предложить свою помощь?

– Ну, разумеется. Я за тебя переживаю, у меня сердце болит. Вокруг много негодяев, жаждущих заполучить не только твой бизнес, но и тебя… Так что моё предложение ещё в силе, – отпивая кофе, проговорил он. – Надеюсь, теперь ты будешь умнее. Тем более что Влад уже не в такой политической позиции, как раньше.

– Валерий Анатольевич, мы с Владом хоть и расстались, но сохранили дружбу, а друзья, как известно, в беде не бросают. Поэтому, думаю, всегда смогу рассчитывать на его помощь. Я – женщина слабая, как вы сказали, но есть кому обо мне заботиться.

– Да, Вероника, видимо, надо применить другие способы, чтобы ты поняла, какой властью я обладаю, – хладнокровно сказал он, и в голосе почувствовалась угроза.

– Ничуть не сомневаюсь, что у вас огромный ресурс… Давайте начистоту, ведь всё это только лишь для того, чтобы я легла с вами в постель. Почему изначально вы не попытались ухаживать за мной, как джентльмен? Вдруг оказались бы нормальным человеком? Зачем вы с самого начала показали себя с нехорошей стороны?

– Ай, Вероника, ничему-то тебя жизнь не учит…

– А хотите – скажу почему? – снова его перебила, а он с недоверием посмотрел на меня. – Потому что вы трус, Валерий Анатольевич, – я осмелела.

– Вероника, не перегибай палку! – он начал нервничать и покраснел.

– Да, вы трус. Вы заранее знали, что откажу, поэтому выбрали тактику нападения. Поставить меня в безвыходное положение, чтобы на корню обезоружить.

– Я позволяю так со мной обращаться, только потому что неравнодушен к тебе, – Жирков встал и пошёл ко мне, я тоже поднялась с кресла. – Ты держишься на плаву, – говорил он, показывая на меня пальцем, – только благодаря моей снисходительности. А так-то на тебя уже давно точат зуб не только твои конкуренты, но и люди в погонах.

– Валерий Анатольевич, вы тоже на своём посту будете не вечно, на ваше место метят многие.

– Ну ты уж точно не обладаешь таким ресурсом, чтобы свергнуть меня, – разозлился он. – Я ещё долго просижу на своём месте, не переживай. И дождусь, когда ты приползёшь ко мне с мольбой о помощи. Будешь умолять помочь тебе, – с нервным раздражением произнёс Жирков.

Я умела держать себя уравновешенно и сейчас выглядела достойно, но внутри всё клокотало от несправедливости. Улыбалась ему в лицо, а хотелось плюнуть и размазать.

***

Этого типа я знаю очень хорошо. Лицемерный, хитрый, расчётливый. Для достижения своей цели не остановится ни перед чем, пойдёт по головам, подставит всех, но свою пятую точку защитит. Если надо, и мать родную предаст. Он на своём месте сидит уже лет пятнадцать. Не метит в начальники, потому что понимает: начальник слетает в первую очередь. Ему очень хорошо на своём втором месте. У него надёжная защита, но он, так сказать, выполняет все условия своих ангелов-хранителей. Однажды попытался засунуть нос в мою компанию, за что лишился своих покровителей, получил хорошую взбучку от моих ребят, пролежал потом в больнице два месяца и заработал строгий выговор. В общем, меня запомнил хорошо и надолго. Больше ни Жиркова, ни его псов возле меня не было. Хотел, конечно, эту мразь и должности лишить, но ко мне пришла его жена с двумя детьми и стала умолять не трогать супруга. Я, естественно, их пожалел. И ради семьи оставил в покое.

Я стоял у двери и слушал их разговор. Естественно, с первых фраз стало понятно, что ему надо от Ники. А от последних слов я потерял контроль. Понимал, что если выйду, то Ника узнает обо мне всё не таким способом как хотел, но вариантов у меня не было. Надо поставить подонка на место.

Планка моего терпения упала, и я вышел из ванной комнаты. Они оба уставились на меня. Ника была рассержена, а Жирков очень испуган. Потом побледнел, покраснел, глаза испуганно забегали.

– Максим Александрович, вот так встреча! – он пошёл ко мне, протягивая руку.

– Жирков, ты ли это? Что ты здесь делаешь? – снисходительно спросил его.

– Так… пришёл справиться… у Вероники Александровны, как у неё обстоят дела? Всё ли в порядке? Не мешает ли кто работать? Беспокоюсь. Понимаете, Максим Александрович?