— Отпусти! — прорычал Динилион.
— Угу, сейчас, — огрызнулась Золотая, дрожащими пальцами пытаясь стянуть лиф платья.
— Лика, ты как? — едва видимой тенью Закарион подбежал к Ангелике и помог ей подняться.
— Почему я тебя почти не вижу? — тихо спросила Золотая, крепко цепляясь за руку Закариона.
— Лиловый не должен меня видеть, — быстро пояснила тень.
— Отпусти меня! — снова потребовал Динилион и в ответ на это, ветви еще сильнее сжали его, вызвав резкий выдох.
— Ух ты, какие мы грозные, — прошипела Золотая, вытирая слезы, и неожиданно предложила Закариону: — А давай его без потомства оставим?
— Что? — воскликнул Лиловый и задергался в ветвях.
— Лика, — усмехнулся Закарион, — не будь столь беспощадна.
— А он думал обо мне, когда пытался все это сделать! — воскликнула Золотая. Сделала шаг по направлению к Лиловому, слегка пошатнулась, теряя равновесие и схватилась за ветви стены лабиринта. Тут же что-то ярко вспыхнуло, ветви исчезли, открывая портал, в который и рухнула девушка. Закарион не успел даже сделать шаг к Ангелике, как она пропала в ветвях кустарника, которые снова появились.
— Ну и что здесь происходит? — очень спокойно спросил Лорд Эурон, шагая по проходу лабиринта.
— Вот, — только и смог ответить Закарион, указывая на рухнувшего на землю Лилового. Ветки, державшие его, вернулись в кустарник, как только исчезла Золотая.
— Подробнее, — требовательно произнес Глава теней.
— Лиловый пытался надругаться над Леди Ангеликой, — быстро пояснил Закарион, все так же оставаясь смутной тенью для Динилиона.
— Да она сама меня сюда затащила, — возмутился Лиловый.
— Я вижу, что ты сильно сопротивлялся, — усмехнулся Лорд Эурон, разглядывая прокушенную губу и царапины от когтей на лице Динилиона.
— Она сама, — упрямо повторил Динилион.
— Что-то успел сделать? — Глава теней посмотрел на Закариона.
— Только платье порвал, — быстро ответила тень, но не стал добавлять про вызов сил на древнем языке и про поведение самого лабиринта. Выяснять все обстоятельства происшествия при Лиловом ему не хотелось.
— Хорошо, — кивнул Лорд Эурон, его взгляд, обращенный на Лилового, полыхнул яростью, но тут же вернулся к холодной беспристрастности.