– Добрый вечер, Виктор Александрович, – раздается в трубке.
– Привет, Костя. Слушай, помнишь мою квартиру в центре? Трехкомнатную.
– Помню, конечно.
– Найди в нее жильцов на съем. Нормальных таких, желательно семью, может, с ребенком.
– Животные разрешены?
– Да, но без фанатизма. Если съемщики пообещают содержать квартиру в порядке, можно и с животными.
– Будет сделано. Это срочно?
– В нормальном темпе.
– У меня есть пара кандидатов, завтра им прозвоню и сообщу вам.
– Спасибо.
– А цена?
– Поставь что—то адекватное району.
– Хорошо.
– До связи.
– Хорошего вечера! – желает он, а я, поблагодарив, отключаюсь.
Тяжело вздыхаю, глядя на город. Каким надо быть мудилой, чтобы притащить сюда какую—то шлюху в то время, когда у меня дома беременная жена? Зажмуриваюсь. Никогда не корил себя за свое блядство, а сегодня что—то накрыло. Чувствую себя таким грязным и недостойным своей Мышки. Легонько стучу кулаком по фрамуге, а потом отрываюсь от окна и иду в ванную. Умываюсь и смотрю на себя в зеркало. Без пяти минут сорок лет, а ты, Богомолов, как собака на сене. Сам не гам, и другому не дам. Чего тебе еще надо, идиот?
По дороге домой заезжаю в цветочный, покупаю огромный букет красных роз, потом – в булочную за булочками с корицей, на которые Ирка присела с самого начала беременности, и – домой. Вхожу в квартиру, закрываю за собой дверь и тут же сбрасываю туфли. В последнее время моя жена стала в этом вопросе очень щепетильной, в обуви по дому ходить нельзя.
– Мышка, я дома!
Через минуту из—за угла появляется довольная Ира, но тут же скисает, когда видит в моих руках букет роз. Подхожу к ней и вручаю цветы.
– Спасибо, – произносит она негромко, обнимает букет и тут же отворачивается от меня, чтобы уйти вглубь квартиры.