— Ты знаешь меня?
— Нет, не знаю. Но мне известно, что ты, Артабан, могуществен и что только ты можешь допустить меня к царю.
«Он меня не знает, значит, не был при Платее… — подумал Артабан. — Тогда, пожалуй, можно допустить его — как знать, какие сведения принес он царю. Может быть, очень важные…»
— Пришелец, — с важной медлительностью сказал Артабан, — разные бывают у людей обычаи: одним кажется хорошим одно, другим — другое. Но что прекрасно для всех — это чтить и беречь свое родное. Вы, как слышно, больше всего почитаете свободу и равенство. А у нас из многих и прекрасных обычаев наипрекраснейший — чтить царя и поклоняться в его лице богу. Итак, если наши порядки тебе по душе и ты согласен пасть ниц, то удостоишься и видеть царя и говорить с ним лично. Если же мыслишь иначе, то для общения с ним воспользуйся посредниками, ибо не принято у нас, чтобы царь выслушивал человека, не отдавшего ему земного поклона.
Земной поклон! Пасть ниц и поцеловать землю у ног царя — это для эллинов было крайне оскорбительно. У Фемистокла лицо пошло пятнами, с языка так и рвалось бранное слово. Однако он овладел собой.
— Но ведь я с тем и пришел сюда, Артабан, — ответил Фемистокл, скрывая лукавство, — чтобы увеличить славу и могущество царя. Я и сам подчинюсь вашим обычаям, если это угодно богу, возвеличившему персов, и благодаря мне умножится и число народов, поклоняющихся теперь царю. С этой стороны нет никаких препятствий к желанной для меня беседе с царем.
«Кто же это такой? — думал Артабан, слушая Фемистокла. — Видно, кто-нибудь из их стратегов…»
— Кого же из эллинов мы назовем, — спросил Артабан, — возвещая о твоем прибытии? Ибо, судя по речам твоим, ты кажешься человеком не простым!
— Этого никто не должен узнать раньше царя, Артабан.
Артабан кивнул головой:
— Я согласен помочь тебе, эллин! Если царь пожелает, он примет тебя.
Когда Артабан, отправившись во дворец, сказал царю, что пришел какой-то эллин, и, как видно, человек знатный, Ксерксу стало очень интересно узнать, кто и зачем пришел к нему из Эллады.
Фемистокла ввели к царю. Он подошел, опустился на одно колено, поклонился до земли, как полагалось, и, поднявшись, молча встал перед ним. Ксеркс глядел на него сквозь свои черные дремучие ресницы, стараясь угадать, кто этот усталый, с блеском седины в кудрях, гордо стоящий перед ним человек. И не мог догадаться.
— Спроси, кто он, — приказал он переводчику.
— Кто ты, эллин? — спросил переводчик.
— Я — афинянин Фемистокл…
Царь привскочил в кресле.
«Так же он вскакивал со своего белого трона, когда мы били персов в саламинских проливах…» — мгновенно мелькнуло в памяти Фемистокла.
— Я — афинянин Фемистокл и пришел к тебе, царь, как преследуемый эллинами беглец, которому персы обязаны многими бедствиями…
Как зимние тучи, нахмурились черные брови царя.
ebooksa