Вы дозвонились до Сэма

22
18
20
22
24
26
28
30

Мика молчит и просто смотрит на меня.

– Можно войти? – Я набираюсь смелости.

Мика, судя по всему, в самом деле размышляет над тем, могу ли я войти. Дверь закрывается, и я понимаю, что ответ, похоже, «нет». Но потом звенит последняя цепь, и дверь открывается снова.

Мика молча разворачивается, я снимаю обувь и следую за ней по коридору.

Над чайником на плите поднимается пар, и Мика выключает газ. Я замираю под аркой у входа в кухню. Мика заглядывает в шкафчик.

Что-то в этом доме изменилось… Я принюхиваюсь. Ладан?

Запах идёт из другой комнаты. И, раз уж Мика пока занята, я решаю разведать, что к чему.

В зале стоит деревянный шкаф, и там, на средней полке, стоит серебряная чаша, из которой поднимается дым. Рядом с ней устроилась тарелка с фруктами.

Я помню этот шкаф: он был в этом доме и несколько лет назад, а на нём – куча фотографий членов семьи Мики, которых я никогда не встречала. Она как-то упомянула, что это её предки. Знак уважения к мёртвым.

А потом я замечаю фотографию Сэма – раньше её здесь не было. Он в своей неизменной клетчатой рубашке, улыбается на фоне ясного неба. Меж лопаток холодеет, и я содрогаюсь. Иногда я забываю, что для всех остальных он совсем мёртв.

– Лучше я не нашла.

Я поворачиваюсь: в руках у Мики – поднос с чаем.

– Я про фотографию, – поясняет она. – Мы с мамой выбирали. Она сказала, он тут очень симпатичный.

Все слова застревают в горле, и я просто стою и пялюсь на фотку.

Мика опускает поднос на кофейный столик.

– Я как раз заваривала чай. До того, как ты появилась.

Мы устраиваемся на диване. Мика не спрашивает – сразу наливает мне чашку. Под её левым глазом всё ещё красуется синяк. Не такой ужасный, как я ожидала, но всё же.

– С хризантемами. – Мика кивает на чашку.

– Спасибо.

Я дую на чай, чтобы немного его остудить. С моего места прекрасно видно фотографию Сэма. Он словно бы за нами наблюдает.