Высвобождаю руку из её цепких пальцев.
– Я… прямо сейчас не могу….
– Почему?
– Мне нужно кое-что сделать, – пространно отвечаю я.
– Типа чего?
Не знаю, что ей сказать.
Мика склоняется над столом и понижает голос.
– Джули. Знаю, всё это просто ужасно. Для тебя, для меня… для всех. Но ты не можешь избегать его. Сходи, прояви уважение. Пора.
Она замолкает, а потом шепчет ещё тише:
– Прошу тебя, это ведь Сэм…
Имя его спокойно произнести у неё не получается: я практически слышу, как из её груди рвутся рыдания, но она их сдерживает. Видеть её в таком состоянии… сложно. Внутри расцветает боль, отбирает у меня способность говорить. Поверить не могу, что она давит на жалость.
Мысли путаются. Нужно держаться.
Стискиваю пустую чашку.
– Я ведь сказала, не хочу об этом говорить, – повторяю я.
– Господи боже, Джули, – с нажимом произносит Мика. – Сэм хотел бы, чтобы ты пришла. Ты всю неделю его избегала. Тебя не было рядом даже тогда, когда его хоронили.
– Знаю. Наверняка об этом люди тоже сплетничали.
– Да кому какое дело до сплетен? – восклицает Мика, чуть приподнимаясь с места. – Важно, что сказал бы Сэм.
– Сэм мёртв.
Мы обе замолкаем.
Мика всматривается в меня, наверное, пытаясь найти следы вины или раскаяния. Будто ждёт, что я возьму свои слова обратно, извинюсь… Но я повторяю.