– Милая, потрясающе выглядишь.
Я не веря собственным глазам, а точнее, одному глазу, ибо второй уже не открывался, уставилась на Разумовского.
– Ты?
– О Господи, как-то не похожа эта встреча на воссоединение двух сердец.
Саша подошёл ближе и принялся развязывать верёвку, которая настолько сильно впилась в мою кожу, что даже освобождение от нее приносило адскую боль.
– Я просто... Удивлена.
– Чему, милая?
– По моим подсчётам ты должен уже быть в аэропорту города, максимально далёкого отсюда.
Разумовский осторожно взял мое лицо за подбородок, повернул его в одну сторону, в другую.
– Вот сука. Как можно такую красоту портить.
Потом поднял меня на руки и понес к выходу. За порогом виднелась машина Сыча. Папенька стоял, прислонившись к двери, и нервно курил.
– Эй, ты же бросил.
Он посмотрел на меня, выматерился, швырнул в сердцах окурок и сел за руль. Если никаких комментариев не последовало, значит выгляжу и правда очень плохо. Саша осторожно посадил меня на заднее сиденье. Сам прыгнул вперёд.
До ближайшей больницы мы домчали за двадцать минут. Когда выезжали с территории складов, мельком видела распахнутую дверь сторожевого поста и торчащую оттуда чью-то ногу.
– Всех?
Сыч мой вопрос понял без пояснений.
– Пришлось всех. Он им, сука, хорошо платил. Бились, прямо, как за родного. Особо переговоры некогда было вести. Понадобилось время, чтоб выяснить какие подходящие для уединения места принадлежат Мартынову, а потом ещё их проверить. Честно сказать, думал, не успеем.
– А Васька где?
– Селиванов ментов в за́мке встречает. Там своя история. Он ею занимается. Вся нужная информация уже в соответствующих руках с большими погонами. – Ответил вместо папеньки Разумовский.
А потом, честно сказать, меня все же вырубило. Очнулась уже в палате. Рядом какая-то хрень пищит. Медсестра суетится. Я так понимаю, мои спасители просто половину учреждения купили с потрохами. Едва открыла глаза, заметила Сашу, который, сидя, дремал в кресле. Только я пошевелилась, сразу посмотрел мутным взглядом, выныривая из сна.