И все-таки можно утверждать, что Николай I располагал информацией об участии иностранных держав в российских заговорах. Архивы сохранили для нас далеко не все документы. Многое уничтожалось, зачищалось в последующих политических встрясках и бурях. Но факты дают нам яркое косвенное доказательство. Мы уже рассказывали про британского посла Стрэтфорда Каннинга. Того самого, который как раз перед восстанием декабристов, в 1824–1825 годах, задержался на переговорах в Российско-американской компании. По сути, в штабе «Северного общества», постоянно общаясь там с Рылеевым, с его покровителем Мордвиновым. А потом почему-то поехал в Лондон отнюдь не самым быстрым и не самым удобным путем, через Варшаву, где состоялось совещание с посланником «Южного общества» Княжевичем. Очевидно, и с польскими «патриотами». Напомним, показания Муравьева-Апостола об этом совещании отверг Константин Павлович. Объявил, что в Варшаве без его ведома ничего подобного быть не могло. И вопрос вроде был закрыт [62].
Но эта история имела и продолжение – уже после подавления польского восстания (и после захвата архивов польского правительства). Министр иностранных дел Англии Палмерстон в 1832 году направил свою «правую руку» Каннинга на один из самых престижных и ответственных постов. Послом в Россию! На этот раз не для временной миссии, а постоянным – по тогдашней терминологии «министром», «резидентом». И вдруг Николай I… отказался допустить Каннинга в нашу страну.
Британский посол Чарльз Стрэтфорд Каннинг, курировавший заговор декабристов
Это вызвало страшный дипломатический скандал. Посла назначил британский кабинет, верительные грамоты уже подписал король. А царь его не принимает! Палмерстон кипятился, угрожал. Заявлял, что другого посла в России не будет. Велел советнику посольства исполнять обязанности посла до прибытия Каннинга и вступления в должность. Но и Николай уперся. В ответ понизил ранг российской дипломатической миссии в Лондоне, назначил поверенным в делах второстепенного чиновника. А на требования Палмерстона подтверждал отказ. Без объяснения причин.
Но ведь с назначенным послом надо было что-то делать. Палмерстон начал выкручиваться. Нашел лишь курьезный выход, Каннинга в ранге «посла в Российской империи» отправили… в Испанию. А перед царем Палмерстон сбавил тон, стал просить разрулить ситуацию по-хорошему. Пускай Каннинг только приедет в Петербург, представится императору и сразу уедет. Ответ Николая был характерным: что он согласен дать послу любой из российских орденов, только приезд для него запрещен [103].
О причинах, которые царь так и не назвал, до сих пор гадают историки. Потому что Каннинг в каких-либо антироссийских акциях как будто не светился. Публичных враждебных высказываний против нашей страны не делал. А после своего визита в 1824–1825 годах в России никогда не бывал. Отсюда как раз и видно: царь располагал информацией о тайной деятельности Каннинга во время этого визита. Настолько весомой информацией, что пошел на международный скандал. Причем Николай знал – причина его отказа хорошо известна и Палмерстону, и Каннингу. Пояснять ее не требовалось. (И англичане таких разъяснений даже не запрашивали! Они действительно знали причину!)
Палмерстон додумался лишь до провокации. Раз царь не принял Каннинга, направил к нему послом лорда Дургама. Вот он-то проявил себя ярым русофобом в парламентских выступлениях, в пропагандистских кампаниях во время Польской войны. Но… его Николай I принял! На рейде Кронштадта, куда посол прибыл на британском военном корабле, царь как раз объезжал русский флот. Пригласил Дургама к себе на пароход «Ижора». Запросто, без церемоний, беседовал с ним. И посол, ехавший в Россию ее заведомым недоброжелателем, был совершенно очарован императором! Стал его другом и почитателем! А мы еще раз видим подтверждение – то, что сотворил в нашей стране Каннинг, было гораздо серьезнее, чем даже открытая пропагандистская русофобия.
Да, Николай I подавил не просто мятеж зазнавшейся группы фрондирующих офицеров. Он разгромил революцию, за которой стояли западные подстрекатели и организаторы, в первую очередь Англия. На девяносто с лишним лет отсрочил падение Российской империи. Обеспечил ей мир, процветание, бурное развитие. Его эпоха стала Золотым веком русской литературы и искусства, ознаменовалась научно-технической и промышленной революцией. Росли новые заводы и фабрики, прокладывались железные и шоссейные дороги, линии телеграфа. И не случайно преподобный Серафим Саровский говорил о Николае Павловиче: «Блаженны мы, что имеем такого Царя», «Я всегда молюсь, чтобы Господь продлил жизнь его для счастия России» [1].
Но подспудно шли те самые процессы, о которых предупреждали Булгарин, Магницкий, генерал А.Б. Голицын. Вместо офицерских заговоров развернулось тихое наступление на умы, инфильтрация разрушительных ядов через систему образования, через формирование и программирование интеллигенции. Эти новые семена начали давать всходы уже в правление Николая – в виде «петрашевцев», националистов «кирилло-мефодиевского общества» и др.
Генри Джон Темпл Палмерстон. Министр иностранных дел и премьер-министр Англии, главный русофоб в британской верхушке и главный режиссер политики «поддержки за границей либеральных течений» (экспорта революций).
А знакомый нам Стрэтфорд Каннинг с 1842 года обосновался послом в Османской империи. Он стал главным советником султана Абдул-Междида, самым влиятельным лицом в Константинополе! Кстати, «по совпадению», великим визирем в это же время стал Решид-паша, «отец» турецких масонских лож и основатель либеральной партии «Молодая Турция». Именно Каннинг с подачи Палмерстона шаг за шагом режиссировал действия султана, провокациями втянув Россию в Восточную войну – когда на нее обрушилась чуть ли не вся Европа. Англия, Франция, Османская империя, Сардинское королевство, бригады добровольцев из Германии и Швейцарии. Австрия и Пруссия в войну не вступили, но примкнули к врагам, оттягивали на себя наши войска.
Под властью Николая I наша страна достигла такого могущества, что выдержала чудовищный удар европейской коалиции. Неприятели истекли кровью, сумев захватить даже не Крым, не Севастополь, а только южную часть Севастополя со скороспелыми земляными укреплениями, построенными в спешке. Северная сторона устояла. Заняли еще пару неукрепленных городов – Евпаторию, Керчь. И завязли, ни на что больше не способные. Атаки противников на Балтике, на Белом, Азовском морях, на Тихом океане были отбиты. Попытки вражеских наступлений на Николаев и Екатеринодар провалились. А в Закавказье успешно наступали русские. Взяли Ардаган, Баязет, Карс, дошли до Эрзерума.
Но исключительно «вовремя» умер Николай I. Судя по всему, был отравлен. Потому что он никогда не признал бы поражения, которого не было. Сына Александра он обстоятельно готовил к царствованию. Однако наследника уже задолго, заблаговременно окружили либеральные и масонские советники. Убедили – война проиграна, надо мириться любой ценой. А пропагандистские штампы «поражения», в свою очередь, стали отличным инструментом для манипулирования царем и общественным мнением, открыли дорогу либеральным реформам. Вот тогда-то Россия по-настоящему начала сползать к грядущей революции, к гибели империи.
Именно в это время пышно расцвели и легенды о декабристах – как о героях, «мучениках», мечтателях, самоотверженных романтических патриотах. В общем-то это не удивительно. За внедрением и тиражированием легенд стояли те же силы, которые в свое время стояли и за самими декабристами, их партнерами и союзниками. И уже вовсю действовали их последователи. Герцен как раз во время Крымской войны обосновался в Лондоне под покровительством Ротшильдов, получил средства для открытия «Вольной русской типографии». Стал публиковать воззвания к защитникам Севастополя – агитируя их изменять царю и Отечеству, переходить на сторону оккупантов. А потом стал заваливать Россию «Колоколом» и призывать Запад к новому «крестовому походу» на собственную родину. Что ж, продолжатель «подвига» декабристов был вполне их достоин. Как и последующие продолжатели…
ЛИТЕРАТУРА
1. Дивный старец Серафим. Жизнь, подвиги и кончина отца Серафима. Изд. Свято-Троице-Серафимо-Дивеевского женского монастыря. б.г. С. 205–207.
3. Там же. С. 506, 514.
5. Оксфордская иллюстрированная энциклопедия. Т. 3. М.: Издательский дом «Инфра-М», 1999. С. 340.
ebooksa