Негатив. Том II

22
18
20
22
24
26
28
30

Близость множества операторов колола со всех сторон энергетическими помехами, и приходилось удерживать ясновиденье под жёстким неослабевающим контролем, вот и погрузился в лёгкий транс, вновь принялся работать с потенциалом. Впрочем, даже будь я настороже, это бы ровным счётом ничего не изменило. Просто вышла из бокового коридора компания студентов — ну чего тут такого?

Вот только это оказались не студенты, а слушатели «Общества изучения сверхэнергии». Монархисты, чтоб их черти драли!

Три молодых человека и две барышни двинулись было к лифту, но заметили меня и задержались.

— Какие люди! — скривился рыхловатый и полноватый Роман, со смешком пихнув приятеля локтем. — Представляешь, Анатоль, этот невежа не безнадёжен! Его в вахтёры взяли!

— Кузен, перестань! — попросила Юлия Сергеевна со своим тягучим акцентом. — Давай не будем устраивать сцен!

Тот голосу разума не внял и продолжил изгаляться.

— Анатоль, скажи: ну неужели я не прав?

Боксёр удара по уху не забыл и зло глянул на меня исподлобья.

— Прав, конечно. Надо было всё же написать жалобу, как собирались. Мёл бы сейчас улицы, для чего и был рождён!

Молодые люди рассмеялись, а я не нашёлся с остроумным ответом, стоял и молчал, как дурак. Да и что тут скажешь? Не при исполнении же перебранку и тем паче драку затевать!

Ну да — оправдание собственной нерешительности я придумал что надо, только вот разбить надменные реваншистские рожи из-за этого хотелось только сильнее!

Юлия Сергеевна рассудительно заметила:

— Роман, Анатоль, вы ведёте себя неприлично. И он ко всему прочему студент. Настя, скажи! Мы же видели его на теории сверхэнергии!

Смазливая блондиночка наморщила лоб, потом протянула:

— Точно! Он же ещё сидел с тем слепым чудиком!

Роман скривился, выдал:

— Подумать только, кого в аудитории пускают! — Распахнул дверцу лифта, первым шагнул в неё и выдал напоследок: — Цирк уродов, да и только!

Остальные последовали за ним, тогда подошёл Николай и спросил:

— Чего они к тебе прицепились?

— Да зарядил в прошлом месяце одному в ухо, — поморщился я.