Полнолуние

— Хватит. Устроил цирк, еханный в рот… — дернул его за китель Кононов.

Обертфельд спрыгнул с подножки ЗИЛ 131 и надел на свою плешь пилотку с зеленой полевой звездочкой.

Колонна стояла в ложбине, образованной с двух сторон лысыми холмами желто бурой земли. На ее фоне рассыпанным пшеном выделялись беловатые камни известковых пород, между которыми одиноко торчали хилые кустики саксаула. Но ближе к дороге, над тем местом, где под землей проходил полуразрушенный арык, растительность буйствовала, будто пытаясь компенсировать густыми кустарниками и развесистыми фруктовыми деревьями пустынность близлежащих холмов. Со стороны Гульбахара слышались редкие орудийные выстрелы. Иногда ветер доносил рокот крупнокалиберных пулеметов. Там шел бой.

Проводник в форме лейтенанта царандоя был доволен. Активизация боевых действий отряда Ахмад Саяфа в районе Гульбахара отвлекала маневренные части Советской армии, а это значительно упрощало предстоящую операцию по передаче груза.

Проводник оскалил белые зубы, контрастно проступившие на загорелом обветренном лице:

— Ну чито, камандыры, нада мал мал назад ехать…

— Надо, так поедем, — морщась, ответил Кононов. Проводник ему явно не нравился.

Как только последний бронетранспортер скрылся за поворотом, водитель одного из грузовика колонны заглушил двигатель и, открыв капот, стал ковыряться в моторе. Легенда о «накрывшемся топливном насосе» нужна была лишь для того, чтобы избавиться от командира десантного взвода. Пусть его бронетранспортеры подальше отъедут… Командир этот по собственной инициативе решил взять под охрану колонну, якобы везущую боеприпасы для 24 го отдельного гаубичного дивизиона, расквартированного в Джелалабаде. Из за слишком «активного десантника» Обертфельду с Кононовым пришлось изрядно поволноваться. Особенно когда нужно было проехать в условленное место — к сожженному еще в прошлом году кишлаку Миархаз.

— Разворачивайся, Пузырь, и прекрати пить воду. От этого еще больше жажда… — Обертфельд залез на горячее сиденье и посмотрел на часы.

Время еще было. Несмотря на задержки в пути, они выдвинулись в заданный район раньше условленного времени. Тогда, три дня назад, после того как грузовики с первой частью «Проволоки» благополучно пересекли советско афганскую границу в Пархаре, колона двинулась на юго запад, в Джелалабад. Люди, непривычные к адскому дневному пеклу, изнемогали и могли передвигаться только вечером и ночью, после спада жары. При этом приходилось ехать с погашенными фарами, опасаясь нападения моджахедов. Однако такой метод, благодаря опытному проводнику, оказался настолько эффективным, что в контрольный пункт, кишлак Хульмакча, колонна прибыла на день раньше запланированного срока.

Хульмакча усиленно охранялся, так как являлся крупной перевалочной базой для автокараванов, шедших из Союза к Джелалабаду, в зону активных боевых действий. Затерявшись среди бесчисленных складов, воинских частей и полевых госпиталей, колонна Обертфельда и Кононова остановилась на отдых. Несмотря на строжайший запрет покидать машины, несколько боевиков сопровождения сразу же отправились в турне по многочисленным дуканам поглядеть, пощупать товары и в чайханы глотнуть чего нибудь спиртного — Кононов строжайше запрещал иметь при себе алкоголь. Если находил, он не раздумывая выливал содержимое бутылки прямо на дорогу.

Кононову повезло. Ему удалось разыскать «самовольщиков» до того, как их арестовала спецкомендатура Хульмакчи. Штырь был пьян и уже успел подцепить где то двоих десантников, с которыми устроил погром в одном из дуканов. Средь бела дня они заперлись в магазинчике, связали дуканщика, загнали его домочадцев в погреб и начали набивать сумки аудиокассетами, сигаретами, дешевыми шмотками и всякой мелочовкой, типа брелоков с голыми девицами и галстучных заколок. Кононов подоспел как раз в тот момент, когда патруль царандоя собирался открывать огонь на поражение и вызывать на подмогу комендантский взвод шурави. Скандал удалось погасить только с помощью трехсот американских долларов и пары швейцарских часов, правда поддельных, производства Тайваня. Украденные вещи пришлось вернуть дуканщику и помочь привести лавку в порядок: навесить снесенные с петель двери, восстановить разгромленные стеллажи и прилавок, а также дополнительно оплатить разбитую глиняную посуду и компенсировать несколько выбитых зубов и выдранный у его жены клок волос. Когда Кононов, сосредоточенно сопя, обрабатывал кулаками Штыря, пригласив в помощники двух дюжих боевиков, под тент машины, где происходила экзекуция, заглянул вечно улыбающийся проводник и сообщил, что он обнаружил еще двух нарушителей в госпитале 465 го мотострелкового полка. Муха и Банзай под видом получения срочной медицинской помощи проникли в одну из палаток женского медперсонала и устроили оргию с добровольным участием одной из медсестер. Пришлось Кононову бросить провинившегося Штыря и со всех ног нестись с подручными в госпиталь, находившийся в другом конце Хульмакчи, за складами ГСМ. Там обстановка была более или менее спокойная. Правда, начальник госпиталя, скинув текущую операцию на своего ассистента, уже начал маленькое служебное расследование по поводу исчезновения из операционной резервной емкости со спиртом и обезболивающих препаратов, содержащих кокаин. Тем не менее Штыря и Банзая удалось аккуратно выкрасть в тот момент, когда они оставили вконец измученную медсестру и отправились на поиски кого нибудь еще, желательно помоложе. Однако медсестра чекистка, недовольная количеством чеков, уплаченных ей за два часа усиленной работы, подняла вой, напирая на то, что двое неизвестных под угрозой физического насилия заставили ее похитить дефицитные медикаменты.

Легко раненные пациенты и весь мужской персонал госпиталя, вооружившись кто чем, принялись разыскивать налетчиков. В результате не успевшим удрать Кононову с Банзаем пришлось два с половиной часа сидеть в выгребной яме прямо под отхожим местом.

В общем, ближе к ночи стало ясно, что свои боевики представляют для операции не меньшую опасность, чем снайперы моджахедов. Обертфельд решил покинуть Хульмакчу. Отбив в короткой рукопашной стычке еще двоих подвыпивших товарищей у комендантского патруля, колонна двинулась в направлении Шахиаваза.

Вот тогда то, в двух километрах от переправы через небольшую, почти пересохшую речушку Кашкардарья, их и нагнали шесть бронетранспортеров, возвращающихся к месту дислокации в район Джелалабада. Резкий в выражениях капитан десантник, блестя в темноте безумными глазами, настоял на том, чтобы его машины сопровождали беззащитную колонну грузовиков.

Обертфельду пришлось приложить все свое обаяние, прежде чем он выторговал навязанное сопровождение не далее как до кишлака Миархаз. Он и Кононов долго трясли руку капитана, чувствуя, как тому очень не хочется возвращаться в Джелалабад, вокруг которого сейчас шли тяжелые бои за господство над Хайберским проходом.

Однако скрежет зубов Кононова по поводу неожиданного попутчика оказался несправедливым. В холмах за Кашкардарьей теперь уже совместная караван колонна напоролась на мощную засаду моджахедов. Испуганный проводник наотрез отказался идти к ним ночью, убежденный, что это какой то случайно забредший отряд оппозиции, не предупрежденный о транспортировке по этому маршруту «Проволоки». В его словах был смысл, так как холмы исторгали страшный огонь, и, не окажись у колонны бронированного прикрытия из четырех БТРов, весь груз превратился бы в груду обгоревших микроплат и проводов.

Капитан же, не растерявшись, выгнал своих людей из бронетранспортеров и выложил их цепью вокруг грузовиков. Сами БТРы двинул на холмы, откуда не велся огонь и которые не были заняты моджахедами. Боевые машины стали расстреливать моджахедов и загнали их за скалы. Но и там капитан их достал с помощью ротного миномета, стреляющего прямо через верхний люк десантного отделения одного из БТРов. Капитан, очевидно, был специалистом по отражению нападений на колоны. Стычка закончилась осторожной атакой высот совместными силами десантников и боевиков, у которых не было другого выхода, как принять участие в интернациональной войне афганского народа. Моджахеды быстро сдали поле боя, они даже не подобрали брошенное безоткатное орудие и раненых. Потери конвоя были незначительны. Один десантник убит, двое раненых. Из боевиков пострадал Штырь: к его синякам от воспитательных побоев Кононова прибавилось простреленное во время атаки бедро. Да еще водитель Селезнев. Ему всадили пулю в ягодицу, когда он пытался спрятаться под своей машиной…

— Разворачивай, Пузырь, разворачивай! — подгонял тем временем боевика Обертфельд.

Бронетранспортеры безумного командира были уже далеко… Водитель, якобы чинивший топливный насос, с шумом захлопнул капот. Колонна грузовиков совершила сложный маневр на узкой дороге и тронулась в сторону Миархаза. Но при въезде в сожженный кишлак ее остановили вышедшие на дорогу вооруженные люди. Проводник выскочил из головной машины и бросился им навстречу.