Каждый спасался, как мог. Я это сразу понял.
Для начала, достав газовый баллончик, я пшикнул им в приближающуюся пасть, и не дожидаясь эффекта, сломя голову, помчался к кустам.
Бежал я, не разбирая дороги, пока не поскользнулся на глинистой почве. Скорость моя была немалой, так что я пару раз кувыркнулся через голову, прежде чем приземлиться на четвереньки по другую сторону большей квакающей лужи.
Полет временно спас меня от неприятностей. Лохматый преследователь чуть поотстал, брезгливо обнюхивая зацветшую воду, и этих мгновений вполне хватило, что бы я заметил лежащую перед моим носом знакомую палку.
Находка была столь своевременной, что я не преминул ей воспользоваться. Ко мне сразу вернулась былая уверенность и я, помахивая оружием, пошел войной на преследователя.
Приятно было посмотреть на приунывшего барбоса. Он даже перестал гавкать! В отличие от баллончика он хорошо знал предназначение палки и затормозил всеми четырьмя лапами. Словно загипнотизированный он следил за ее движением в моей руке, а затем, сделав вид, что меня не замечает, печально побрел восвояси.
Мое появление на поляне вызвало бурю эмоций.
Меня приветствовали как героя – Мишка со своего сарая – и мой братец – с верхушки высоченного дерева.
Поначалу нам было очень весело, но вскоре восторги поутихли, и виной тому был мой драгоценный братец. Взобраться то он на дерево взобрался, а вот спускаться с него его никто не научил, и теперь он непрерывно ныл из поднебесья, требуя незамедлительной помощи.
Наивный парень, он думал, что это так просто!
Подойдя к дереву, я присвистнул, редко увидишь в наших местах такие гладкие стволы. Самое неприятное заключалось в том, что эта гладкость (будь она неладна), наблюдалась на высоту до трех – четырех метров, после которой начинались сравнительно толстые сучки и ветви.
Сперва я попрыгал, стараясь дотянуться до веток, затем попробовал обхватить ствол руками и ногами, чтобы залезть на дерево, но они скользили по нему как по маслу.
Вскоре мне все это надоело. Отдышавшись, я подозвал Мишку, и мы устроили военный совет.
Думали мы долго, но безуспешно.
Мишка, правда, предложил подождать, пока мой брат на ветке уснет, и сам вниз свалится. Но это не понравилось моему братцу, который залился горючими слезами и обозвал нас бяками.
Со стороны это, наверное, выглядело смешно, но сидеть, сложа руки, любуясь вопящим братом, мы не могли, да и не хотели. И я, при помощи пыхтящего от усердия Мишки, сумел дотянуться до ближайшей ветки.
Дальше дело пошло веселее, и я вскарабкался наверх, словно по лестнице.
Но рано я радовался.
Пока я к нему вскарабкивался, мой трижды ненаглядный братец, со свойственной ему наивностью, решил посмотреть на прилетевшую птичку поближе и залез на самую верхушку.
Теперь он сидел, обхватив ногами и руками тонюсенькую макушку дерева.