Доставив Виса в укрытие, мы для верности попричитали ещё немного. Вряд ли прямолинейные жители гор опустятся до подслушиваний и, тем паче, вряд ли сумеют сделать это незаметно, но мало ли…
При виде бездыханного Виса Полоз возликовал, но Морис поуменьшил его веселье, пригрозив маленьким, но окрепшим после лекарств кулачком.
Осторожно свалив тушку Когтистой лапки на стол, Мелкий забеспокоился:
— А он точно оживёт?
Я почесала в затылке:
— Ну как тебе сказать, дружок…
— А мы заставим ногастую его целовать, пока не очнётся! — предложил Мори.
Возможно мне показалось, но при этих словах уголки губ рыжего едва заметно дрогнули. А если нет? Если Когтистая лапка, авантюрист, придурок и просто рыжий балбес действительно не очнётся? Не появятся улыбчивые морщинки у тёмных глаз, не вспыхнет румянец, не подскочит вверх ехидная бровь? Что если я… убила его? Заигралась с магией, не рассчитала сил?
Я приблизилась, наклонилась низко-низко, почти касаясь губами недвижимого рта. Выдохнула, будто пытаясь разделить собственный вздох на двоих, заставить мужчину сделать глоток жизненной силы:
— У меня есть идея получше, — погладила ледяную щёку, задержала пальцы у ямочки на подбородке, осторожно, едва касаясь, обрисовала форму губ… и задиристо громко щёлкнула по кончику носа. Он вскочил, зажимая носопырку, а я невозмутимо отметила: — О, как хорошо, что ты не спишь. У меня как раз к тебе дело.
И на этот раз поцеловала его по-настоящему. Повиснув на шее, стиснув изо всех сил, обвиняя этим поцелуем во всех смертных грехах и им же прощая за все, что он обязательно ещё совершит в будущем. Морис возмущённо причитал про разврат, Мелкий хлопал в ладоши, а я целовала Виса, целовала так крепко и так доверчиво, как не целовала никого вот уже сотню лет.
Он отвечал. Страстно, отдавая всего себя, прижимая одной рукой, едва ли не опрокидывая на себя. Вторая, вывихнутая, не двигалась, так и висела вдоль торса.
Когда, тяжело дыша, не чувствуя саднящих губ, я, наконец, оторвалась от него, Когтистая лапка ехидно вскинул брови и поинтересовался:
— Неужели ты успела так переволноваться? Как долго я проспал?
— Двенадцать лет, — невозмутимо соврала я. — Но мы верили, что дождёмся тебя!
Морис вскарабкался на стол и развил тему:
— За это время многое изменилось, но неизменным осталась наша любовь к тебе… — и тоже, вытянув губы трубочкой, полез целоваться. Кабы ещё не расхохотался в последний момент, вообще отличная получилась бы шутка!
Вот только конец этой шутки оказался хуже, чем кто бы то ни было мог представить. От входа послышался тихий, слабый, постаревший, но знакомый до холода в затылке голос:
— Да, за это время очень многое изменилось, не правда ли, милая, нежная, сладкая Варна?
Глава 22. Человек, который не хотел умирать
ebooksa