Шаг, другой и мы оказываемся в уже знакомой мне гостиной. Целую вечность назад здесь была наша шахматная партия. Целую вечность назад мне было здесь хорошо и весело.
Сейчас здесь царил полумрак и свечи, чье пламя танцевало, подчиняясь мельчайшим дуновениям ветерка.
Император стоял у окна. Он смотрел на парк. За моей спиной тихо закрылась дверь — драконица оставила нас одних.
— Мой Император?
Он резко повернулся и, увидев меня, отшатнулся.
— Мой Император? — удивилась я.
— Прости, — он криво усмехнулся, — как будто призрака увидел.
Призрака?!
«Только не говорите, что кто-то догадался отдать мне платье его матери», пронеслась у меня в голове шокирующая мысль.
Не успев толком прочувствовать эту кошмарную догадку, я ее тут же отбросила. Ну кто так не дорожит своим местом во дворце, что до такого додумается? Никто. Так что, вероятнее всего Его Императорское Величество просто оценил «новизну» фасона.
— Мы нашли твоих питомцев, — осторожно произнес Император.
Столь бережный и аккуратный тон… Я почувствовала, как в уголках глаз вскипают слезы. Неужели?
— Они в плохом состоянии, — он подошел к скрывавшемуся в полумраке столу и взял… Колбу?
— Они потеряли телесность? — тихо спросила я.
За стеклом клубился красно-зеленый дымок. Дымок, который пытался поделиться на две части, но у него это никак не получалось.
— Да. Через них пытались воздействовать на тебя, но они этого не позволили. Это вывод придворного алхимика, — пояснил Император, — твои питомцы, мгм, живы. Сейчас они восстанавливаются в особой питательной среде. Возьми и садись.
Приняв в руки тяжелую, прохладную колбу, я послушно опустилась в кресло. И еще где-то час говорила и говорила, вспоминая все-все до мельчайших деталей. Особенно Императора заинтересовала старая колыбельная.
— Кто тебе ее пел?
— Она мне приснилась, — нахмурилась я. — Кто будет ее петь ребенку? Про Великого Отца, который в своих когтях несет голод, смерть и мрак? И приносит их каждому, кто заслужил?
— Мне когда-то ее пели, — усмехнулся Император.