Мне нужно держать ухо востро. Вчера поздно вечером я с интересом смотрел
– Что это ты делаешь, Артур?
Я чуть не свалился с дивана.
– Что-то здесь нечисто, – прибавила она.
– Разве я намусорил? – Я не сумел придумать другого отвлекающего маневра.
– Нет, я про нечистую совесть.
Я промямлил что-то вроде «роскошный язык», но Афра уже удалилась к себе наверх. В последние годы мы прилагаем все меньше усилий, чтобы понять друг друга. Честность вынуждает меня признать, что я начал первым, а Афра через некоторое время без лишних колебаний последовала моему примеру.
Афра ложится спать рано, потому что спит плохо и к вечеру устает.
«Так устаю, что сон не идет», – сообщает она почти каждый день.
Я ложусь поздно, потому что сплю плохо. И с тех пор как принял решение проложить себе новый путь, путь в Тоскану, не стал засыпать быстрее. Стоит мне лечь в кровать, как в голове возникает сумятица планов, сценариев и идей. Время от времени рука или нога Афры довершает эту сумятицу. А когда я в конце концов все-таки засыпаю, то разговариваю во сне. Я до смерти боюсь, что выдам себя, брякну: «Нет, Афье, я слишком занят. Мне надо организовать свои похороны». Или что-то в этом духе. Такой сон не дает расслабиться.
Мне приходится постоянно быть настороже, ведь, когда я спросил у Афры, не говорю ли я во сне больше прежнего, она сердито отрезала:
– Что? Боишься сказать гадость?
– Нет, дорогая, просто боюсь тебя разбудить.
– Ну, вчера ночью ты и впрямь что-то бормотал, но я не разобрала ни слова. Было похоже на испанский язык или вроде того.
Очевидно, мне еще нужно поработать над своим итальянским произношением.
VI
Наша жизнь выглядела бы совсем иначе, если бы у нас были дети. Мне так хотелось иметь детей. Артуру тоже, я думаю. Хотя он о своих чувствах помалкивает.
Три года мы изо всех сил старались в постели, но ничего не получилось. Причина в том, что я, вероятно, бесплодна.
Как бы я была счастлива, если бы моя дочка каталась во дворе на трехколесном велосипеде или мой сынок гонял по двору мяч.
Но детей у меня нет. И даже собаки нет.