– Это что, а Сашеньке нашей она и вовсе троюродной бабушкой приходится.
Вчера поздно вечером из поезда Наталья Алексеевна позвонила Марье Кузьминичне, что приедет вдвоём с родственницей, спросила, что привезти из продуктов. А она, хитрая такая, не сказала, что пришлёт встречающих, но выспросила, в каком вагоне они едут. Зато теперь уж, имея транспорт, они оторвутся на покупках! И она послала мужиков на оптовый склад за продуктами, потребовав ссадить дам у вещевого рынка. И с упоением рылась в тряпках. Племянница, которая весь год на таком рынке такими же тряпками торговала, а не покупала, уныло плелась следом, отбиваясь:
– Зачем мне купальник? Я плавать не умею!
– Научим! У нас без этого нельзя, кругом вода.
Только через два часа Машина Германа наконец выехала из города. И только теперь Наталья Алексеевна пригляделась к внуку, и на его расспросы ответила:
– Съездила на родину, посетила могилу матери, познакомилась с единственной выжившей родственницей. А сейчас рассказывай, что случилось с тобой.
– Мать звонила.
– Так. Значит, до неё уже добрались!
Лёня с шумом вдохнул в себя воздух. Потом с отчаянием спросил:
– Ба, я дурак?!
– Заметь, ты не первый раз меня об этом спрашиваешь, – похлопала она по плечу сидящего впереди внука. – Отвечаю: нет, не дурак. Технарь ты, живёшь по таблице умножения. Я и сама такая… была. Только к старости поняла, что в математике дважды два четыре, а в человеческих отношениях это может быть долото, а может куриная гузка. Положено родным любить друг друга, а если не так, будем виноватых искать или себя винить. Почему в семье среди детей кто-то любимчик, а кто-то изгой? Гармонии потому что нет. А алгеброй гармонию не поверить, как сказал классик. И ты не пытайся. Там давно чужая семья. С твоих одиннадцати лет. Ты зачем телефон включил?
– Так расплатиться надо было!
– Значит, адрес ты засветил?
– Нет, она стала требовать, чтобы приехал, а я ответил, что в Новогорске. Дурак я, не подумал, с чего это она названивать кинулась! Верняк на неё дядя вышел!
– Деревню точно не называл? Значит, будешь теперь там сиднем сидеть и носа не высовывать! А за железяками вашими пусть Тимофей ездит. Если деньги нужны, я тебе наличные дам.
– Нет, бабушка! Я за пять дней с Тимофеем заработал, как в своей фирме за месяц. Он…
Внук затарахтел на своём тарабарском языке. Герман поглядел на неё в зеркало и прыснул. Наталья Алексеевна тоже засмеялась и снова похлопала Лёню по плечу:
– Линтер – это что? Лёня, даже не надо переводить! Я ничего не понимаю, но верю, что вы крутые, только не догоняю, зачем ему, такому гению, нужен такой средний специалист, как ты.
– Э-э, нет! Я тоже не так себе! Ну бабушка, ну не смейся! Я тебе просто объясню, на уровне табуретки. Вот сбиваем мы с ним табуретки. Он так собьет, что ей износа не будет. А я… не сказать, что кривенько, факт, что не развалится, но под толстяком скрипеть будет. Зато я её ошкурю до блеска и разрисую идеально, а ему это в лом.
– Ясно. На рынке, кто в табуретках не очень разбирается, скорее твою возьмёт. Но потом потужит. А если вы вместе работать будете, то цены вашей табуретке не будет. Это называется разделение труда.