– Мы можем рассчитывать, что вы приедете?
– Это так важно?
– Жизненно важно. Речь идёт о наследстве…
– Я вовсе на него не претендую!
– Вы можете отказаться только лично.
– Ладно, я приеду!
Лёня подобрал рейс и повернулся к бабушке:
– Ну, как тебе?
– Она глядела на нас обоих с ненавистью.
– Мне тоже так показалось. Но знаешь… когда человек получает тяжёлую травму, у него часто психика ломается, появляется злость к окружающим, что они живут по-прежнему, а для него ничего хорошего уже не будет.
– Ладно, внучок, как бы то ни было, а женщина пострадала. Пусть злится, а помочь надо. Отказывайся от ихних шекелей и возвращайся.
– Я за три дня управлюсь!
– Лёня, глупо, попав в другую страну, да вообще впервые за границу, уехать, ничего не увидев. Так что три дня тебе на дела и неделя на разграбление древнего города Иерусалима, крещение в Иордане и купание в Мёртвом море.
Но ни через три дня, ни через десять Лёня не вернулся. По телефону он говорил: «Бабушка, ты извини, но мне надо со всем этим разобраться. Мне всё тут не нравится. Я не хочу ошибиться». Через две недели он спросил: «Бабушка, если я привезу к нам брата, ты не будешь возражать? Нет, это не точно, но я работаю в этом направлении… нет не в гости, насовсем! Его зовут Натан».
И сошёл он с московского автобуса ровно через месяц. В одной руке сумка, в другой – мальчик. Малыш громко плакал. Лёня тихо бормотал ему что-то успокаивающее, одновременно пытаясь выдернуть из багажника автобуса ещё две сумки. Сзади его по плечу хлопнули, он оглянулся. Майор Огородников:
– Да не лезь ты, давай приму, какие тут твои? – полицейский вытащил багаж и сказал. – Сейчас патрульная машина подъедет, довезём с ветерком. Ты из Архангельска?
– Совсем наоборот. Из Израиля. Город Кейсария, слышал такой?
– Неа. А это твой израильский сын?
– Брат. От последнего брака отца.
– Ишь, как он вас разбросал. От Северного полярного круга и до Африки, от блондина до брюнета, от двадцати четырёх лет и до двух…