Следи за знаками судьбы

– Но как же? Мать мне звонила дня через три, – возразил Лёня.

– Ну да. А когда она принялась названивать по номеру, оставленному тем, кто обещал ей вознаграждение за ваш адрес, телефон уже не отвечал. Там был зазор в пару дней, пока исполнитель узнал, что заказчик помер и заказ неактуален. После этого они, ясное дело, интересоваться вами перестали. Если по чесноку, то и я во многом неправ оказался. Ваша, Наталья Алексеевна, родня абсолютно ни при чём.

– Да как сказать, – вздохнула она. – Не при этом, так при другом. Поездка моя совсем не напрасна была. Как бы там Сонечка одна справилась… тоже и я, получается, гештальт закрыла. Так что спасибо Царёву за его идею перепрожить прошлое.

– Вот только не идеализируйте этого бандита из девяностых, – вспылил вдруг Иван Иванович. – Он, конечно, с годами пообтесался, депутатство, меценатство и всё такое. Но в те годы, когда вы бедствовали, такие, как он, на ваших бедах наживались. Я тогда в мелких чинах ходил, но кое-что знаю. Там и рэкет, и рейдерские захваты собственности… это я точно знаю. Но было и то, в чём я почти стопроцентно уверен, но доказать не смогу. Этот дом, в котором вы сейчас живёте, его почему подожгли? Поговаривали, что был здесь перевалочный пункт какого-то преступного бизнеса: не то контрабандистов, не то наркокурьеров. А принадлежал домик Серёге. И после пожара он оказался на мели. Опять со дна поднимался. А как поднимался? Вот вас, например, облапошил. И много чего подобного. Нет, люди не меняются! Вы думаете, почему Марья Кузьминична ему грехи не отпустила? Он ведь несколько лет назад её убить собирался. Женщину, которая его маленьким в бараке отогревала! Я, конечно, тоже не образец порядочности. Среди грязи жить, да не запачкаться! Но есть вещи, которые я не только не совершу, но и простить другому не смогу!

Потом они мирно попрощались, Иван Иванович заверил, что Трашкины ему ничего не должны, поскольку он ни на что особо и не тратился, всё делали официальные органы. Что о Серёге он, несмотря ни на что, скорбит. А ещё тоскует, что «не доругался с ним». Что вспылил так, потому что сегодня только узнал, что Царёв не выполнил один свой обет. Он обещал, что оплатит дочери бывшей сиделки своей матери операцию на сердце, и не сделал этого. Люди по городу собирают деньги, сколько мог, внёс и Иван Иванович, но до нужной суммы ещё очень далеко.

Я обещаю

– Представляешь себе, этот упырь, Александр Рей, у матери Моники испанский перед отъездом оттачивал. И сделал ей ребёнка. Та не имела к нему претензий, но перед смертью написала, что есть у него дочь, в честь его матери названная. И что она просит его не оставить родное дитя. А он вспомнил о ней только когда ему запчасти потребовались. Бедная моя Сашенька, – сказал Лёня. – Сколько негодяев среди предков!

Соня рассердилась:

– Лёнь, не пори ерунды! Пороки не от генов, а от воспитания, это я тебе как будущий медик говорю! У меня мать вела асоциальный образ жизни, она детей своих ни капельки не любила. А я пьянки-гулянки ненавижу! Я за наших малышей горло перегрызу! Ты лучше скажи, чего ты решил на зиму глядя пол ломать?

– Я после Нового года на комбинат на работу выхожу. Они место в своём садике мне дали, я поменялся на городской садик, чтобы с Сашей вместе Натана водить. С той недели начнём с бабушкой малыша приучать. Если всё пойдёт хорошо, то денег будет больше, бабушка будет днём от всех нас отдыхать, но зато времени у меня свободного не будет. Если работяг нанимать, они пол за несколько дней выровняют, зато грязи разведут немеряно. А я аккуратненько половицы поднял и по камню выкапываю и во двор выкатываю. Вот, всего два здоровенных осталось у глухой стены, с ними, конечно, придётся повозиться. Зато потом за пару часов разберу стенки, и тогда приглашу бригаду стяжку делать. Будет у нас кухня здоровущая, хоть семьёй обедать, хоть с гостями.

– А может, не стоит с этими глыбами мучиться? Сделай вдоль стены подиум от камня до камня, на него какой-нибудь шкаф взгромоздим.

– Не-ет, я люблю, чтобы всё было надёжно.

Через день Лёня приступил к последней глыбе. С утра они все вместе первый раз пошли в садик. Через два часа бабушка отправилась забирать внука, а Лёня вышел к проходящему московскому автобусу, в котором ехала прилетевшая из Израиля знакомая Рины и должна была передать от неё новогодние подарки. Возвращаясь с коробкой, ему пришлось несколько раз отвечать на вопрос, где он такую красоту купил. Уже привыкший к провинциальной непосредственности, он терпеливо и обстоятельно отвечал, что это подарок. От друзей. Из-за границы, да, из Израиля, да, на московском автобусе с попутчицей передали.

Дома бабушка доложила, что первый день в садике прошёл прекрасно, Натан долго прощался с новыми подружками и обещал им снова прийти. Сейчас спит, утомлённый общением со сверстниками.

Лёня переоделся и взялся за ломик.

– Ба, как ты думаешь, почему эта глыба так криво стоит? Неужели так было задумано?

– Да нет, видишь, камень треснул? Явно после пожара раскрошился и опрокинулся на стену. Ты попробуй его разбить, чтобы вынимать по частям.

Он вбил лом между камнем и стеной и, действуя им как рычагом, довольно легко отодвинул его:

– Кажется, там подвал…

Несколько ударов, и камень треснул. Он вытащил несколько крупных камней, оттащил их поближе к выходу и присел на корточки: