Если бы, как утверждает Комитет безопасности, папа изобрел искусственный кристалл, первым делом он помог бы своей сестре и племяннику!
Куда смотрел суд, когда родителям выносили приговор?
Неужели не видно, что все шито белыми нитками?!
Глава 7
В нос ударил кисловатый запах. Тусклый свет газовых светильников отражался в серых выщербленных стенах. Я переступила через лужу сомнительного происхождения и подошла к лифту.
В колледже даже ржавых труб не встречалось. За порядком и ремонтом следили специальные хозяйственные роботы. Наверное, проще поддерживать чистоту и уют в закрытом городке, где от силы человек сто пятьдесят наберется. А тут, в промышленных районах, немудрено, что на социальную жизнь города власти закрывают глаза. Говорят, на обеих сторонах Алура, в Северном и Южном Москинске, проживает около двух миллионов человек! Из них в Южном Москинске, по словам папы, наберется от силы пара тысяч жителей. Вот и получается: нам приходится буквально выживать, а те, кто за мостом — в колыбели магического прогресса, — живут в роскоши. Еще и без специального пропуска к ним не попасть.
На кнопку вызова лифта я нажала костяшкой указательного пальца. Кабина дернулась и замерла, но двери так и не открылись.
Стоило ожидать.
Что ж, очередное испытание на выносливость — подъем на тринадцатый этаж с полным саквояжем после пятичасового пути. Я шмыгнула носом, сжала покрепче костяную ручку саквояжа и, стараясь дышать через раз, начала суровое восхождение. Вытянутые колбой лампы встречались на лестничных пролетах через раз. Минуя третий погруженный во мрак пролет, попала ногой в выбоину на лестничном марше и едва не расшибла лоб.
Слезы заволокли глаза.
Стало обидно, и не столько за себя, сколько за тетю Ойле. Каждое новое жилище, куда ее с сынишкой переселяют социальные службы, вернее отдел попечительства над детьми-амфибиями, выглядит все обшарпаннее и страшнее. И чем только они руководствуются при «улучшении условий жизни и удовлетворении необходимых потребностей»? Исчерканные стены, выщербленные и стертые ступени словно созданы для того, чтобы по ночам привлекать шпану и бездомных. Я ухватилась за деревянные перила и тут же отдернула руку. На ладони остался след сажи.
Скрипнула зубами.
Все это мелочи!
Вот доберусь до кровати и усну, как спящая красавица, на сто лет — не меньше. И ни одна живая душа не сможет меня пробудить, пока сама не встану, если, конечно, сил хватит подняться.
Перехватила саквояж в левую руку и через не могу, почти не останавливаясь, добралась до тринадцатого этажа.
Подслеповатая лампочка над дверью отбрасывала тусклое пятно света на грязный потолок. Дверь тети Ойле сильно выделялась в общем антураже подъезда. Выложенная деревянными планками цвета темной соломы, она казалась верхом уюта на фоне отбитых и изрисованных стен и до жалкого перештопанных дверей. Я придавила подушечкой пальца звонок. За дверью послышались шаги, и меднокрылая ручка опустилась.
На пороге меня встретила тетушка Ойле, бледная, с заплаканными глазами, видно измученная бессонной ночью. Увидев меня, она порывисто вздохнула, прикрыла рот рукой, и из ее худого тела вырвались горькие сдавленные рыдания.
Мой саквояж с глухим стуком упал на пол.
— Мон, дорогая, — обнимая меня, заговорила тетя, когда немного успокоилась. — Если бы я только могла подобрать слова… Меня к ним не пустили. Я до сих пор не верю.
ebooksa