Они бы и слова не сказали, потому что страх и власть – сиамские близнецы – не ходят один без другого.
Нэш не шевелился.
Не моргал.
Не дышал.
Мне нужно было, чтоб он трахнул меня.
Мне нужно было повергнуть его.
Мои сумки выскользнули из пальцев, и я прыгнула на него.
Он поймал меня. Вероятно, инстинктивно. Две большие ладони обхватили мою талию. Я сплела ноги у него на спине раньше, чем он понял, что происходит. Я должна была вычеркнуть его из своей жизни. Я должна была расцарапать эту мозоль, пока она не закровит, не покроется свежей корочкой и не станет шрамом.
Пока внутри меня не появится нечто, похожее на эти боевые шрамы на его торсе.
Нэш мог утверждать, что я не имею для него значения, что он ненавидит меня и даже что я недостаточно важна, чтобы меня ненавидеть, но все это не меняло того маленького раздражающего факта, что он меня хотел.
Его эрекция чувствовалась сквозь одежду, доказывая мою правоту.
У него что, стоял все это время?
Я потерлась об него, мои пальцы зарылись в волосы у него на затылке, пока я тяжело дышала ему в губы.
– Твою мать, – он сильнее прижал меня к себе, просунув член между моих бедер, – я не могу понять, что хуже. Что тебе, мать твою, двадцать два, что ты – лучшая подруга моего брата, или то, что я никогда не касался губами твоей киски.
Я потянулась вперед для поцелуя, но он откинул голову, глядя непреклонно. Он выделил каждое слово:
– Я. Не. Целуюсь.
Я поняла вдруг, что он не целовал меня и в ту ночь в комнате Рида. Внезапно я захотела от Нэша лишь поцелуя, но это мне не светило.
Он возвышался надо мной, словно злодей. Уничижающий взгляд. Черные волосы. Сжатые челюсти.
Я ненавидела его за то, что он был прав. Целоваться с ним было слишком интимно для наших отношений. Мне нужен был грязный трах. Мерзкий. Грубый. Что-нибудь, о чем можно будет вспомнить десять лет спустя, лежа рядом с любимым мужчиной.
Мои губы покалывало от желания, страстного желания, чтобы он провел по ним языком, но этому не суждено было случиться.