Коварная ложь

Никто из нас не отвел взгляда, даже когда зрение мое затуманилось и я произнесла про себя «криптоскопофилия». Желание тайком заглядывать в окна домов, когда проходишь мимо. И вот я так же очень хотела заглянуть под маску.

Незнакомец выбил меня из колеи, как будто мой мозг знал нечто, чего не знала остальная часть меня. Безрассудная. Дерзкая. Глупая. Я бы не стала спорить ни с одной из этих характеристик, когда вставала в позу, вздернув подбородок, вызывая его подойти ко мне.

Рид всегда ненавидел эти черты во мне, но я никогда не могла противостоять им. Я родилась борцом, что объясняло, почему я никогда не сдавалась и не опускала взгляд, если только меня не хватали за руку и не разворачивали лицом к стене.

Бесчисленные политики расхаживали по залу в своих туфлях от Оберси и с искусственно отбеленными улыбками, добиваясь голосов богатых избирателей, которые ожидали милостей в обмен на свои деньги. Бизнесмены, одетые в «Дормейль», переходили от группы к группе, заключая инвестиционные сделки и поддерживая деловые контракты, заключенные ранее.

Возле открытого бара светские львицы обсуждали интрижки и сплетничали о ничего не подозревающих жертвах, одетых в платья прошлого сезона. Более сотни человек находилось со мной в зале, но Шантилье удалось зажать меня в углу. Она измучила меня проблемами, которые я не собиралась решать.

Мою кожу все еще покалывало, и я боролась с искушением обернуться и посмотреть, наблюдает ли еще за мной человек в маске. Хуже… я бросила ему вызов. Признаю, что за последние четыре года я стала более безрассудной. Впрочем, такой я была всегда.

– Где, мать ее, икра? – Шантилья размахивала руками, пока с ее плеча не соскользнула бретелька платья. Когда я попыталась избавиться от ее общества, она последовала за мной и прижала меня к стене. – Твою мать! Нам нужна икра. – Ее неугомонные руки указывали на толпу гостей позади. – Кто облажается, если гости пожалуются на то, что нет икры? Я! Мне нужна, мать его, икра, Родес.

Она умудрялась разговаривать исключительно матом, сохраняя при этом смысл в предложениях. Ее ванкуверский акцент становился сильнее с каждым выкрикиваемым словом. Она напоминала мне Плаксу Миртл, и я не могла убежать от нее, поскольку она была моей начальницей.

Я представила себя ураганом, подобным тому, что бушует обычно снаружи, но который сейчас мечется по залу, заставляя платья промокнуть насквозь, прекращая все разговоры. Ожидая, пока тишина не заполнит мои уши и я не обрету покой. Пока не смою из бального зала всех, оставив тут лишь себя и еду.

Я произнесла про себя слово «процеллус», тронув кончиком языка нёбо, и сосредоточилась на своей раскрасневшейся начальнице. От голода у меня закололо в боку. Я попыталась побороть это ощущение и проиграла, вцепившись в плечи Шантильи немного сильнее, чем требовалось. Я развернула ее лицом к одной из официанток, которую прислало нам модельное агентство.

Светлые волосы, собранные в строгий пучок на макушке, в сочетании с эффектными черными тенями и платьем-футляром, которое она носила без рубашки или бюстгальтера под ним. Она протягивала гостям поднос, но на своих шестидюймовых каблуках шла так медленно: должно быть, она не привыкла ни к каблукам, ни к работе официанткой.

– Может, один из моделей-мужчин займет ее место, чтобы она дала ногам отдохнуть, – предложила я.

Мы обе видели, как дрожат ее тонкие ноги.

Они не были такими же худыми, как у меня. Ее тело было результатом упорного труда, сконструированного стройными мышцами и загаром, который выглядел естественно, хоть я и знала по опыту, что это не так. Мои же ноги напоминали две желтоватые веточки, свидетельствовавшие скорее о бедности и недоедании.

За последние четыре года я потеряла свой даже изначально небольшой вес. Мои тазовые кости выпирали, и еда, которую я жаждала, но не могла себе позволить, дразнила меня. Моей миссией на сегодняшний вечер стало есть бесплатную еду. Я не сомневалась, что Шантилья станет мне в этом препятствовать.

– Мы не платим обслуге за то, что она берет перерывы. – Она яростно закачала головой. Подняла руки, чтобы потереть лицо, но замерла, как только ладони коснулись покрытых тушью ресниц. – Никаких перерывов, – повторила она, – для этого у нас есть бесплатный «Ред Булл» и таблетки кофеина.

На секунду она забыла о своей ненависти ко мне и бросилась за бедной официанткой, а я смогла почувствовать облегчение. Шантилья разве что не вывесила объявление о своем презрении ко мне.

Мой первый рабочий день начался с ее речи о кумовстве как о восьмом смертном грехе, и с тех пор все становилось только хуже. Я не осмелилась упомянуть, что никогда не встречалась и не разговаривала с Делайлой, потому что считаться ее знакомой было определенно лучше, чем быть знакомой Рида или Нэша. Голова Шантильи наверняка взорвалась бы, если бы она узнала, что я знакома с братьями Прескотт.

Я вынула телефон и прочла сообщение от Бена. Мой спасательный круг. Единственная ниточка здравомыслия на этой неделе.

Дурга: Скажи мне не увольняться. Мне нужна эта работа, но мой босс почти хамит мне. Это сводит меня с ума.