ЛПСФ

Оказалось, что будучи полуволком пить воду - это та еще задача. Нормальных губ не было и обычно зверолюды воду лакают языком. Сейчас же приходилось буквально заливать ее прямо в горло. Для этого эльфийка села мне почти на грудь и осторожно придерживала емкость с водой.

От такой позы я даже начал испытывать некоторое возбуждение. Впрочем, громкое урчание живота прервало романтичность атмосферы.

- Спасибо, - сказав я, утолив жажду, - Могу я попросить у тебя какую-то еду?

- Ты... а ты точно зверолюд? - эльфийка все еще удивленно смотря на меня, подтянула к себе свой рюкзак, - На, возьми. Этим ты не наешься, но пока больше ничего нет.

Она передала мне большой кусок пирога. Я его быстро съел, хотя и старался не давиться. На вкус - вроде с мясом и чем-то еще. Закончив есть, я стряхнул крошки со своей груди и поднял голову, уставившись в очень удивленный взгляд эльфийки.

- А... ты точно зверолюд? - повторила она вопрос, а ее глаза начинали напоминать маленькие блюдца.

- Да. Наверное, - я осмотрел себя, - Вроде похож.

- Ты странный. Зверолюды так не общаются, - засомневалась эльфийка, - Они куда боле... дикие. Ну, не считая тех, кого с детства обучают. Но ты не похож на сбежавшего слугу какой-то госпожи. Так кто ты?

- Я не знаю. Даже имени своего не помню. Как бы ты меня назвала?

В моем мозгу опять будто дернули переключателем. На этот раз, у меня внезапно возникли знания про психологию - уверен, в этом мире не многие даже знают такое слово. Я интуитивно осознавал, как нужно общаться с этой охотницей, чтобы выполнить свою задачу. Какая у меня задача? Ну, для начала, нужно узнать как можно больше про этот мир... и не попасть в рабство, желательно. А ведь именно такую участь они для меня уготовили.

А для этого всего нужно расположить к себе эту эльфийку. Желательно - еще и ее подругу, но я что-то редко ее вижу. И чтобы расположить к себе человека многого не нужно - достаточно просто знать азы психодавления. Хм... не будем вдаваться в подробности, что это такое - сам не знаю точно. Лишь помню, что когда-то изучал.

- Чертова Кира, просила же ловить более нежно, - недовольно пробурчала Силь, но тут же бросила озорной взгляд, - Я назову тебя Гроан. Понимаю, для тебя это может прозвучать непривычно, но...

- Нет, все нормально, - я положил здоровую руку ей на плечо, - Спасибо за пищу и воду.

На лице охотницы расцвела улыбка. Это... было даже легче, чем я ожидал. Никаких моральных угрызений из-за использования таких психологических уловок я не испытывал - между прочим, это меня тут связали, после чего избили с помощью магии и теперь планируют продать в рабство. Мозг диктовал выживание любыми средствами - а в рабстве на какой-то каторге их у меня будет явно меньше.

Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза. Ну, точнее, я автоматически смотрел ей в глаза, мысленно анализируя имеющиеся ресурсы. Физическая сила в вызволении мне мало поможет - я не уверен, что буду физически сильней даже магички. А эльфийка и вовсе меня одной левой уделает, причем буквально. Можно было попытаться убить их во сне... но я не думаю, что мне позволят это сделать. Они не похожи на таких простушек, что оставят меня не связанным на ночь. Да и по легендам у эльфов хороший слух.

- Надевай, - голос второй девушки прервал нашу игру в гляделки.

Прямо в голову эльфийки полетел весьма тяжелый железный ошейник с выгравированными на нем рунами. Черт, про это я не подумал. Догадаться, что это за артефакт и какой принцип его действия было несложно - наверняка что-то для рабства и подавляющее волю. Рациональная часть мозга лишь хмуро кивнула, вычеркнув все силовые планы и сделав упор на красноречие и легком психическом давлении.

- Не дергайся... это тебе не навредит, - как-то не очень уверенно сказала эльфийка, на лету словив ошейник.

- Все еще лучше, чем веревки... госпожа, - я склонил голову, позволяя надеть на меня артефакт.

Это было правильное решение. Во-первых, я почти что физически ощущал, как эльфийка начинает привязываться ко мне. Как слегка сбилось ее дыхание, когда она услышала "госпожа". К тому же - это и правда было лучше веревок, к тому же я все равно ничего не мог сделать.