Мерцание росы

– Я махну, если замечу её, – на бегу добавил сын банкира.

Движением глаз я дал ему понять, что буду начеку, но вряд ли он понял их траекторию, всё-таки денежный туман окончательно искоренил чуткость и способность к восприятию скрытого языка. Окунувшись в математическую гармонию, я начал переливать системы уравнений из сверкающей полноты в жаждущую пустоту своей тетради. Клетки впитывали синеву сакральных кодов с завидной жадностью, напряжение всех систем организма обостряло восприятие до предела, но боковым зрением я видел всё – движение материи потертых штор, зеленый танец щедрых крон за окном и, конечно же, перемещение девчонок. Удар массивной руки застал врасплох не только меня – взрывная волна прошла по всему классу:

– Мозга нет, решил чужим воспользоваться?

Казалось, этот скрежет шел напрямую из разъяренных недр ада. Голос математички – пятидесятилетнего вулкана, полного ярости и нереализованной жажды разрушения, ударил по нервам. Вместо созерцания пышной злобы, я искал глазами своего товарища, ведь он должен был меня предупредить о надвигающейся беде, но как назло Стаса нигде не было видно.

– Отвечай, когда с тобой разговаривает учитель!

– Настоящий учитель не задает вопросов, – подняв, наконец, глаза спокойным тоном я парировал нападение.

То, что лучше промолчать, я понял гораздо позже, а сейчас передо мной начиналось извержение всего, что советская система подавила внутри этой суровой личности. Игра ветра с листвой помогла мне выслушать все, что она так долго копила. Шоу продолжалось несколько минут и завершилось типичной партией на верхней ноте:

– Дневник!

Я заметил, что шнурок на левом кроссовке развязан и молча наклонился привести обувь в порядок. Её психика была не готова к такому и следующая фраза подвела черту под моим днем:

– К директору! Быстро!

Закончив вязать узел, я спокойно закрыл тетрадь и отложил ручку в сторону. Меня уже не волновала женщина в безликом костюме, я смотрел в глаза одноклассников и там я нашел всё, что мне было нужно. Проходя меж рядов, я ощущал себя сверхчеловеком, идущим не прочь, а навстречу. Возможно, награде, а возможно и смерти. Так или иначе, идти под взглядами всегда приятнее, чем созерцать в неподвижности. Закрыв дверь с особой нежностью, я окончательно уничтожил и без того раненую самооценку нападавшей. Тишина коридора была прекрасной основой для коктейля из черного дыма гордыни и серой пелены страха. Как ни крути, к директору не каждый день попадаешь, да и с учетом того, что он знал меня исключительно с положительной стороны моих спортивных достижений… В общем, идти на третий этаж совершенно не хотелось, но благо коридор был длинным и высокое остекление позволяло мыслям хоть как-то выходить за пределы ситуации. Внутренний двор школы был покрыт зеленью. Цветение цветов и фрутение фруктов создавало ощущение рая. Очень тесного рая со своим начальником. Я всегда знал что красота и халява – мнимые категории, ведь даже у самого невинного и юного мира есть хозяин, который накажет за несоблюдение правил. Хозяин же моего мира ждал меня за двойной тяжелой дверью и каждая потертая мраморная ступенька, исчезающая под моими шагами, приближала неминуемую казнь. За три шага до приведения приговора в исполнение я ощутил взгляд. Видимо, мокрая одежда на спине усиливала токопроводимость пространства. Я остановился, зная, что кто бы ни сверлил меня взглядом, он был моим последним шансом не открывать эту дверь и навсегда убежать за край земли в страну героев. Рывком надежды я развернул тело прочь от грядущей расправы. Прямо посредине остекленного тоннеля судьбы стоял стройный силуэт. Лицо скрывала тень.

– Сима?

Старшеклассница, не ответив, продолжала спокойно смотреть в слои моего существа, о которых я не имел никакого понятия. Я не знал, как реагировать на этот контакт. Передо мной стояла самая крутая девчонка школы, о которой мечтал каждый и каждый боялся подойти и сказать о своих грёзах, а их она умела вызывать. Я стоял как на дуэли – глаза в глаза с неведомой силой, покорившей всех мужских особей в школе, и не знал, что было страшнее: директорская казнь или её взгляд.

– Иди, всё будет хорошо, – едва заметное движение ее губ породило шепот, который, казалось, мог выбить все стекла коридора, настолько силен и прозрачен был её голос.

Силуэт развернулся и, сделав несколько шагов, полностью исчез во мраке дальней части коридора. Струящийся из окна свет, рисовал золотистую полосу прямо передо мной и я знал, что никогда не смогу перейти эту границу – ее мира и мира своего. Впервые я ощутил настолько сильную тоску, что просто стёк по стенке. Посидеть удалось недолго – звук тяжелой двери прервал мою попытку побыть проигравшим.

– Заходи, раз пришел.

Без всякого онемения я повернулся в сторону голоса директора и двинулся за ним. Поднимаясь к жертвенному алтарю, я поймал себя на мысли, что страх испарился и грядущая казнь не вызывала никаких эмоций. Даже ладони были сухими, хотя мгновение назад я просто исходил на влагу. Дверь закрылась одновременно с началом диалога:

– Рассказывай, с чем пожаловал.

Я стушевался и не знал с чего начать, тем более сын банкира сказал мне умную фразу – “каждый имеет право не свидетельствовать против себя”. Я не до конца понимал её смысла, но решил, что это нечто вроде “держи язык за зубами”. Вот я и держал, а директор всё давил своим молчанием. Раньше мне бы стало не по себе от такого, но сейчас я был спокоен и смотрел в глаза хозяина мира.

– Татьяна Семеновна сказала, что у тебя проблемы с поведением. Есть что сказать на этот счет?