Мерцание росы

В споре мы пропустили название кинокомпании, но успели вернуть взгляд к названию: “Камертонизация Крови. Каждое ее движение – заклинание” всплыло всё теми же белыми буквами. В кадре появилось большое помещение, заполненное людьми в вечерних нарядах с фужерами. Звучавшая музыка была приятна не только собравшимся на этот деловой банкет, но и нам, хотя в музыке из нас четверых специалистом была только Маринка. Она рассказывала, что любое творение, будь то архитектура или картина, несущее в себе золотое сечение, будет принято телом в обход мозга. Композитор, скорее всего, знал этот секрет не хуже Маринки. Попкорн был явно лишним на этом вечере дорогих фраков и я одарил Тёму однозначным взглядом. Хруст прекратился. И тут я заметил нечто, что перебило мое искреннее желание смотреть фильм – тот самый свет, который я видел в столовке, прерывистой полосой проникал в зал прямо из-под шторы. Не обращая внимание на экранный диалог мужчины с каким-то амбалом, который просто обязан был завершиться дракой, я привстал и двинулся в сторону интересовавшего меня феномена. Ребята напрочь увлеклись киношным действом и пропустили без вопросов, подумав, что я ищу туалет. Я подходил к лучу, а он играл, ускользая, будто заманивая меня двигаться дальше. Распахнув черную плотную материю, я уперся в облупившуюся штукатурку. Под ней была дранка. Это такие тонкие полоски дерева, уложенные внахлест друг на друга под углом – типичная конструкция для старых построек. Я нажал рукой на ветхое пятно и рука провалилась. В глаза ударило солнце. Второй рукой я проделал отверстие большего диаметра и пролез в образовавшуюся дыру. Описать мои чувства мог только мой рот, открытый настолько широко, что там поместился бы весь попкорн сразу. Мир других красок, иных цветов и нового ветра. Живых, настоящих – как я всегда и хотел. И как никогда не случалось в нашем городе серого цвета. Улица была пуста. Кроны деревьев утопали в закатном солнце и оно было ярче нашего. Я попробовал поднять ногу, чтобы сделать шаг и оценить уровень гравитации. Всё было так же, как у нас – нога рухнула на землю. Никаких сказочных изменений в виде полетов или зефирной земли. Я сделал первый шаг в мире, о существовании которого не знал. Еще шаг. Еще. Это был обычный мощеный тротуар, прятавшийся в тени акаций. Обернувшись, я увидел лица своих друзей. Они торчали ошеломленными головами как птенцы из гнезда. Махнув рукой, я пригласил их посетить мир, которого сам не знал.

Первой заговорила Маринка:

– Если здесь есть музыкальные инструменты, я остаюсь!

– Здесь есть звук, значит, будет и музыка, – ответил я.

Мы осторожно пошли вперед.

– Идите, я догоню, – Тёма с завороженными глазами остался осматривать дырку.

– Солнце светит, лето вокруг… Почему холод такой? У меня голова мерзнет! – Маринка подбежала к нам и ждала ответа, но его не было.

– Ты уверен, что нам следовало лезть в эту дырку, – Стас говорил тихо, чтобы Маринка не услышала его сомнения, несвойственные мужчине.

Я почувствовал страх в его голосе. Причем такой, которого никогда не слышал прежде. Мы оба остановились и посмотрели в друг другу в глаза. Передо мной пронеслись все дни, которые мы провели вместе с момента, когда он пришел к нам в класс. Почему-то мне казалось, что я смотрю на него в последний раз.

– Помнишь, когда ты пришел первый раз, ты был такой загорелый после своих островов, что мы даже не поняли кто ты – испанец или русский?

Он не ответил и сглотнул остатки воспоминаний.

– Какие деревья! Давайте гулять здесь всегда! – Маринка, несмотря на холод, бегала, радостно размахивая руками.

Мы со Стасом еще мгновение смотрели друг на друга, но вынужденно улыбнулись Маринке в ответ.

– Мы не против! – ответил я за обоих и вернул свой взгляд к Стасу, но не нашел его глаз.

– Эй, а Артём где? – внезапно очнулась Маринка.

Я обернулся и увидел его около разлома.

– Ты идешь?!

Он не отреагировал на мой голос, продолжая стоять у стены, как завороженный.

– Ты с нами или как? – я вновь крикнул в его сторону.

– Да оставьте его, может он клад ищет – Стас выдвинул свою теорию.