— Почему бог нас так жестоко наказал? — произнес он. — За какие грехи? Ведь мы никому не делаем зла. И как мы теперь с долгами рассчитаемся? А дети? Чем кормить их будем? — Слезы ручьем лились из его потускневших глаз.
На следующий день утром, когда в ожидании поезда извозчики выстроились в ряд на привокзальной площади, Пиня Егес рассказал рядом сидящему на дрожках Шлеме Попелюхе о несчастье, постигшем Авраама Мегудина.
— Ой, ой, — сочувственно покачал головой Попелюха. — Жаль человека. Как он, бедняжка, жить будет? Какая бы ни была кляча, он все же мог что-нибудь заработать…
— Что и говорить, большое несчастье, — вздохнул Егес. — Надо было бы помочь ему.
— Надо, конечно, надо, — согласился Попелюха. — Думаю, что каждый из нас, чем сможет, не откажется выручить человека из беды.
— До прибытия поезда осталось минут двадцать. Можно еще успеть собрать немного денег, — предложил Егес. — Наверное, дома у него и куска хлеба нет.
— Пошли. Я первый даю двадцать рублей.
— И я столько же дам, а нужно будет — добавлю.
— И я добавлю.
Не успели Егес и Попелюха приступить к сбору денег, как извозчики, узнав, что у Авраама Мегудина околела лошадь, один за другим начали предлагать свою помощь.
Первым откликнулся Сендер Клафтер — щупленький человек в великоватой для него чумарке. Шепелявя, он сказал:
— Я готов помоц. У меня в кармане цервонец, даю его…
Червонец предложил и Тимофей Ковальчук — высокий, краснощекий, с жиденькой бородкой.
Пока поезд подошел, извозчики собрали больше двухсот рублей.
Пассажиров было мало. Егес и Попелюха решили до следующего поезда куда-нибудь податься, чтобы немного подработать.
— Давай по пути завезем Аврааму деньги, — предложил Егес. — Надо с ним поговорить, пусть чувствует, что его не оставили в беде.
— Ну давай, — согласился Попелюха.
Они сели на дрожки и поехали.
В доме Мегудиных было тихо, все были грустны, озабочены.
«Что делать? Как жить?» — сверлили голову Авраама тревожные мысли.