Две недели в сентябре

– По понедельникам и четвергам, – сказала миссис Стивенс, вручая миссис Буллевант ключ. – Пушка не было дома, когда мы уходили, но окно на кухне приоткрыто, и по утрам он точно бродит где-то поблизости.

– У меня должно остаться немного бекона, я ему отнесу, – сказала миссис Буллевант.

– Вы его избалуете, – вставила Мэри с улыбкой.

– Я прослежу, чтобы еды было в меру, не то к вам повадятся и другие кошки.

– А за тем, чтобы окно оставалось приоткрытым, проследите? – попросила миссис Стивенс. (Несколько лет назад легкомысленная миссис Джек по какой-то причине закрыла его, и Пушок, который оказался заперт в доме на целый день, натворил там такого, чего в обычных обстоятельствах не сделал бы никогда.)

– Конечно! – сказала миссис Буллевант. – Ну, хорошего вам отдыха – и пришлите нам открытку!

– До свидания! – сказали миссис Стивенс и Мэри.

– До свидания! Они поспешили выйти из ворот; миссис Буллевант провожала их широкой дружелюбной улыбкой. Совсем другое дело, не то что миссис Хейкин, подумала Мэри. Они знали, что их дом под присмотром.

Их обволокло ленивое дыхание по-летнему теплого утра – вот теперь путешествие действительно началось. Когда они проходили мимо дома миссис Хейкин, Мэри увидела, как старушка наблюдает за ними из окна своей спальни, и помахала ей, но миссис Хейкин, решив, что ее не видно и что Мэри машет кому-то другому, осталась неподвижной.

Миссис Дженнингс, жившая по соседству, тоже смотрела на них – Мэри видела, как она стоит в окне гостиной, наполовину скрытая занавесками. Из-за решетчатой боковой калитки наблюдал старый мистер Берджин, державший в руках утреннюю газету, да и в других окнах Мэри видела пальцы, на дюйм-другой отодвигавшие занавески.

Миссис Стивенс, торопливо шагавшая рядом с дочерью, казалось, не замечала чужих взглядов, но Мэри, которая шла с высоко поднятой головой, ощутила внезапное раздражение. На что тут смотреть – на людей, уезжающих в отпуск? Она вот на других не смотрит, даже не знает, когда они уезжают, – да и не интересуется.

Мистер Стивенс и мальчики почти уже дошли до поворота на улицу, ведущую прямо к станции, и тут Мэри с изумлением увидела, что с ними идет кто-то еще.

С мистером Стивенсом, Диком и Эрни случилась неприятность: мистер Беннет, коммивояжер, который жил в доме номер восемь, с беспечным видом вышел из ворот и присоединился к ним.

Это было глупо и бесцеремонно.

Разве он не знал, что люди, уезжающие в отпуск, отправляются в другой мир, совсем не похожий на мир тех, кто всего-навсего едет на работу? Разве он не знал, что их мысли, их слова, их души уносит колесница, парящая в недосягаемой выси?

Мистер Стивенс, Дик и Эрни в блаженной гармонии приближались к раю, говорить и мечтать о котором могли только они одни. Какое право вмешиваться имел этот заурядный человек в котелке, с целлулоидным воротничком и зонтиком, как он посмел даже думать, что сможет присоединиться к их разговору, влиться в их общество, пройти с ними хоть несколько ярдов пути? Он собирался в Лондон – в свою контору – и должен был вернуться на Корунна-роуд во второй половине дня; он был крошечным спутником, вращавшимся по глупой, маленькой, будничной орбите, а Стивенсы уплывали прочь с величавостью огромной планеты.

– Ну и повезло вам, ребята! – воскликнул он. – Уезжаете в такую погоду!

Мистер Стивенс поморщился. Даже в обычных обстоятельствах ему не понравилось бы, что его причислили к “ребятам” наравне с Эрни.

– Опять в Богнор? – продолжал назойливый сосед.

– Да, – сказал мистер Стивенс.