Пределы нормы

Он мало говорил, часто сплевывал себе под ноги и, по-моему, не любил меня. Лада и сама говорила не много, нехотя отвечала на его вопросы.

– Слышь, – сказал он мне, – сходи конфетку себе купи, – и протянул мне денежку.

– Не хочу.

– Тогда сигаретку.

– Я не курю, – ответил я, не вынимая рук из карманов.

– Нам купи.

Я посмотрел на Ладу. Она отвернулась. Тогда взял деньги, спустился с гаража и побежал. Сигарет в магазине мне не продали, я взял три жевачки и бегом обратно.

Тяжело дыша после быстрого бега, я стоял перед ними и протягивал жевачки.

– Блин, – процедил сквозь зубы Валера, и снова сплюнул. Отодвинулся от Лады, которую обнимал за талию.

Пришли домой, Лада смотрела на меня смеющимися глазами, и сказала тихо, чтобы мама не слышала:

– Видел, какая сволочь? Всем им только одного и надо!

А еще появился Марсель. Лада познакомилась с ним в интернете. Показывала мне его фото, да, родители имели полное право так не по-русски его назвать! Он был, как с Ладиных постеров из нашей старой квартиры – улыбчивый, модно одетый, то за рулем машины, то на море.

– Принц, не меньше! – смеялась Лада.

Они долго переписывались, потом он стал звонить ей по телефону. Лада весело смеялась в трубку, смех был как не ее, но очень ей шел.

Встречи с Марселем Лада называла свиданиями, долго к ним готовилась, наряжалась и уходила невероятно красивой. Приходила с цветами, подарками, рассказывала нам с мамой о ресторанах, концертах, кинотеатрах. Говорила, что чувствовала себя принцессой, что двери он перед ней открывает и стул пододвигает, пальто помогает надеть.

– Прям джентльмен! – И глаза ее светились.

К Вовке уходила, не прощаясь, частенько прихватив с собой деньги из маминого кошелька. А возвращалась так и вовсе не Лада. Эта другая, была то злая и молчаливая с мертвыми глазами, она медленно шла в свою комнату, хватаясь за стены, чтобы удержаться на ногах. То пугающе веселая, шаталась, ударялась об углы и мебель, будто тело не ее, будто она ему не хозяйка, падала, смеялась. Я старался не дышать носом, когда обхватив меня слабыми руками, она целовала мое лицо. Я не хотел этого запаха, похожего на папин, не хотел мокрых поцелуев, неуклюжих объятий, я не хотел такую Ладу. Зачем Вовка возвращал мне ее такой?

Из окна автобуса, который каждый день возил нас с Ладой в школу и обратно я видел вдалеке заброшенное здание завода. На его крышу я ставил Вовку, который фотографировал себя на фоне высоты. Там же, на краю крыши они сидели вместе с Ладой, свесив ноги вниз. Иногда я отправлял туда Валеру. Он наблюдал за ними из-за той высоченной трубы, видел, как они смеются, Лада кладет голову на Вовкино плечо и, возможно, они даже целуются. Тогда Валера, выходил из своего укрытия и толкал Вовку в спину. Тот, хватаясь за воздух, падал вниз. Но иногда он падал и сам, без Валериной помощи. Просто оступился, просто не удержался. А Лада ехала на соседнем сидении автобуса и не знала, как было бы хорошо, если бы Вовка навсегда исчез.

Зашел в наш подъезд, а там мама, в своем неизменном пальто, с сумкой через плечо, трясущимися руками ворочает ключ в замке. Когда папа умер, у нее так руки не тряслись – почему-то подумал я. Увидела меня, протянула ключ от двери, которую так и не смогла запереть.

– Пойдем со мной, – сказала она мне.