Мы, кто катит этот мир

– Да не волнуйтесь вы так! – теперь пришла очередь толстяка улыбаться. – Ничего ему не сделают, там не сделают, просто передадут послание, расскажут, где вас искать. Нам ведь обоим необходимо, чтобы он сюда пришел, а уже здесь, в подвале…

Улыбаясь улыбкой стеснительного садиста, он принялся рассказывать о том, что ждет ее саму и ее друга. Похоже, тема разговора толстяку нравилась. Описывая в мельчайших деталях предстоящую экзекуцию, он даже вскочил, не в силах совладать с эмоциями. Мгновение и он уже расхаживал по комнате, размахивал руками, истерично кричал, на ходу выдумывая самые изощренные пытки, дополняя собственной фантазией те, которые придумали до него. Здорово получалось, такому воображению мог бы позавидовать даже тот худой палач-неудачник…

Она же сидела привязанная к креслу, слушала и… тоже улыбалась. Искренне, при этом чуточку загадочно. Лишь немного воображения понадобилось, чтоб за напускной улыбчивостью разглядеть отблеск истинного счастья на дне ее прекрасных глаз. Странное поведение для девушки, руки и ноги которой надежно примотаны к ножкам и подлокотникам кресла, девушки, судьба которой, казалось, предрешена.

Пусть толстяк и был всецело погружен в свои сладостные фантазии, он не мог не заметить этот подозрительный блеск. Он резко оборвал монолог, отвернулся, чтобы не видеть ее и зловеще прошептал:

– Очень даже напрасно надеешься, – мрачный голос витал по не менее мрачному помещению. – Сегодня все будет, как я хочу! Он придет, ты уже здесь, вы мне ответите за все…

Девушка не стала ничего говорить, просто подмигнула, весело, задорно, наклонила голову, пряча улыбку.

– А вообще я должен сознаться – мне немного жаль. Вы так прекрасно пели! Говорят, сам не видел, но слышал, что вы еще и танцуете. Жалко губить такой талант, но вы не оставляете мне выбора. Что ж, пеняйте на себя, теперь вам будет не до песен и не до танцев, – голос зазвучал увереннее, толстяк снова взял себя в руки и подошел к ней. – Заговорился я с вами, а ведь уже пора давать команду ребятам в подъезде, они письмо доставят, по старинке, никакой электроники, исключительно бумага и ручка…

Послышался тихий писк, подтверждающий, что сообщение отправлено. Девушка вздохнула и отвернулась, скорее всего, это исключительно для того, чтобы улыбка, которая становилась только ярче, не выдавала отличного ее настроения.

К тому времени толстяк окончательно потерял всяческий интерес к своей пленнице. Похоже, он выговорился, его фантазия выдохлась, ее творения померкли. Он подошел к стене, открыл скрипучий металлический ящичек, потянул вниз массивный рычаг рубильника. Раздался отчетливый щелчок, одна за другой начала вспыхивать лампы. Яркий свет вырвал из темноты продолговатую комнату, в двух противоположных стенах которой виднелись двери. Они, как и стены казались тонкими, хлипкими, будто фанерными. Потолка же и вовсе не было. Чернела непроглядная высь, в ней же отражениями света ламп блестели металлические детали лестницы, какие-то крюки, тросы. Вообще создавалось впечатление, будто это и не комната, а участок коридора без потолка, отделенный на скорую руку фанеркой.

Будто по команде обе двери открылись. Стройными колоннами в помещение вошли люди. Много людей, человек тридцать, не меньше. Все мужчины одного роста, с одинаковыми фигурами, в одинаковой одежде. На каждом из них длинные плащи исключительно «шпионского» покроя, на бритых головах – мятые серые шляпы, под ними темные очки.

Мрачные личности выстроились вдоль стен. Ни один из них не взглянул на привязанную к креслу сидящую в центре комнаты девушку. Она их попросту не интересовала. Все молчали. Молчал и толстяк. Он неторопливо прошелся вдоль одной шеренги, авторитетно кивнул головой. Пошел обратно, но на этот раз останавливался возле каждого «агента», тыкал тому в грудь пальцем, при этом изображал какую-то замысловатую фигуру в воздухе. Повторил свои действия, прогуливаясь вдоль другой шеренги. Повернулся к девушке, подмигнул ей, широко развел руки, слегка склонил голову, будто поклонился, решительно направился к одной из дверей, толкнул, вышел. Тут-таки за ним последовали безликие личности в плащах и шляпах. Все ушли, оставив девушку сидеть в одиночестве и гадать, что все это было и главное, что в голове у того, как все это выдумал?

Топот множества ног просочился через тонкие перегородки. Сомнений не было, мрачные типы дружно поднимаются по лестнице. Значит, скоро начнется…

Шаги стихли, все стихло. Время шло, для нее же ничего не менялось. Ярко светили лампы, озаряя продолговатое помещение, где-то за стеной, то ли реальная, то ли воображаемая, капала вода.

Откуда-то сверху донесся звук. Удар. Глухой удар, за ним треск. Протяжный скрип. Она заметно оживилась, все-таки хоть какое-то разнообразие, хоть что-то отвлечет ее от изрядно надоевших капель.

Одна из дверей распахнулась. Судя по звуку, от сильного удара ногой. На пороге показался толстяк. Он скорчил страшную гримасу, изображая персонажа третьесортного фильма ужасов. Выставил вперед обе руки, грузно переступая с ноги на ногу, направился к ней. Тот же час вспомнился «худой», выбирающийся из-под простынки, его безумный взгляд. Похоже, но нет, это другое, глаза толстяка не были отрешенно-стеклянными, они светились, пылали бесконечной злобой, сквозь которую проглядывала растерянность. Уж не надышался ли «химик» своей продукции?

Липкие пальцы коснулись ее шеи. Ощупали, сомкнулись, начали давить. Девушка мысленно сжалась. Ей было больно, но куда сильнее боли было отвращение.

С горящими глазами, перекошенными чертами, лицо толстяка приблизилось к ее лицу. Она чувствовала его гнилое дыхание. Так хотелось увернуться, вырваться из державших ее пут, но веревки лишь сильнее впивались в конечности. Она не смогла удержаться и громко, пронзительно закричала.

Мерзкий шепот дополнил и без того отвратительную картину. Озверевший толстяк-директор принялся что-то бормотать. Пальцы-сардельки все сильнее сдавливали шею, ей не хватало воздуха. Она чувствовала, как силы покидают ее, но ничего не могла предпринять, не могла уже даже кричать, лишь глухо хрипела.

В один момент все переменилось. Оттуда-то сверху из темноты упал большой пистолет с огромной рукоятью, благо без глушителя. Огнестрельное оружие, ставшее метательным, угодило точно в голову толстяку. Отскочил пистолет от макушки и, весело звякнув, упал на бетонный пол. Ошалевший директор замер на мгновение, пламя ярости в его глазах погасло, на передний план вышла растерянность, сменившаяся ледяным безразличием. Упитанное тело покачнулось, нависло над ней. Казалось, придавит он своей массой девушку, но нет, он лишь странно подмигнул, разжал пальцы, после плавно опустился на пол и буквально растекся по грязному бетону.

Она не заметила, но почувствовала, как из рук неторопливо опускающегося на пол недавнего ее работодателя выпал маленький ключик и скользнул под блузку. Ей было не до того, ей надо было отдышаться и надышаться. Удивительное чувство! Затхлая атмосфера подвала казалась сладостным воздухом свободы, она почти поверила в то, что все уже позади, что все закончилось, но нет…