Из глаз Гридасовой покатились слезы:
– Они забрали все фотографии Толи.
Она имела в виду современные фотографии. Но были, наверное, ранние. Почему были? Они-то как раз и должны остаться.
– Валентина Петровна, неужели ни одной современной фотографии не осталось?
Гридасова достала из серванта снимок сына в форме. Что же ему не служилось? Шалопайская физиономия Анатолия Гридасова говорила о том, что воинская служба – не для него. Зачем тогда пошел в военное училище? Ладно, не это сейчас важно.
– Вы знаете, где жил Анатолий?
Гридасова развела руками. Ну, правильно, зачем ей знать. Но и ему, Булыкину, тоже не так важно. Квартира уже подчищена.
На подоконнике – стопка учебников русского языка и литературы. Не иначе, как Валентина Петровна педагог, занимается репетиторством.
– Те, кто к вам приходил, показали удостоверения? Или вы им поверили на слово?
– Кому сегодня можно верить на слово? Один был в форме, – сказала Гридасова. – Две маленькие звездочки. Другой в штатском.
– Этот, с двумя маленькими звездочками, небритый?
– Да, странно как-то, в форме и со щетиной. Неужели вам это разрешают?
– Мода, Валентина Петровна.
Гридасова самолюбиво поджала губы:
– Этот модник мог бы повежливей разговаривать со старшими.
Булыкин попросил:
– Валентина Петровна, если этот модник снова появится, не говорите, что я был. Мы с ним в салочки играем.
Зазвонил мобильник. В трубке был голос бухгалтерши:
– Чертеж здания заменен, и подвал на нем не обозначен.
«Ай, да Царьков! – воскликнул про себя Никита. – Что же у него в подвале? Как это узнать?»