– Ты где? – Николай Федорович старался говорить спокойно.
Парень растерянно смотрел на Царькова. Тот разрешил:
– Можешь сказать.
– Я у твоего помощника на даче.
– Что ты там делаешь?
– Меня приносят в жертву.
Лещев велел сыну передать мобильник Царькову.
– Леня, ты чего творишь?
– Долго объяснять, Федорыч. Лучше приезжай. Ты мне нужен.
Царьков отключил мобильник и повернулся к Анне:
– О чем еще хочешь спросить?
– Скольких ты убил?
Царьков саркастически расхохотался:
– Мадам, это дело сугубо добровольное. Я никого насильно не заставляю. Да и кого жалеть? Наглый, примитивный молодняк не уважает ни возраст, ни образование, ни талант, ни-че-го. Знаешь, я вообще не люблю людей. За что их любить? По отношению к власти – бараны, а по отношению другу к другу – козлы. А если страна состоит из баранов и козлов, то какой в жизни смысл? Мораль – болтовня. Даже смерть – совсем не то, что принято думать. И рай – не то. И ад. Знаешь, что на самом деле происходит в аду? Души самых больших грешников мучают души менее грешные. То же самое, что и на этом свете. Так что я устроюсь там не так уж плохо.
Ланцева прервала его разглагольствования:
– Ладно, давай о главном – я зачем сюда приехала?
Царьков набрал номер Пичугина, и был очень удивлен, когда услышал другой голос.
– Хм, Радаев?!
– Это я, Квас, – подтвердил Павел.
– Везет тебе, однако.