Дневники мотоциклиста. Часть Первая

– Тётенька, я боюсь прививок…

Но я-то тоже боюсь прививок! Насмерть перепуганному мне пришлось растолкать уснувшего уже Леопольда. И уже в два горла стали орать стюардов. Совместными заклинаниями и нашатырём вернули великого, но болезного вождя Бобб-Ху к реалиям [53]. Правда, от куриной лапки и прочего вуду-антуража он отказался, но чая с лимоном изволили-с отведать-с. Сбылось начертанное им же мрачное предзнаменование:

«ДОЛЕТЕТЬ ХОТЬ ЧУЧЕЛОМ, ХОТЬ ТУШКОЙ!»

Вышло тушкой. Какой уж тут сон? Так из похмельного в болезненный бред весь путь и протелепались. Но сам не спи, а товарища засыпай: я чутко прислушивался к дыханию Команданте, принюхивался (не засмердел ли?), тормошил его за его тормашки каждые пять минут, спрашивая:

– Как ты, Падре? – а он мне, касатик:

– Как там наши? Доехали уже до Воронежа через Чаплыгин?

А работники лётной отрасли жутко гримасничали и издевались, говоря мерзкими ехидными голосами: «Это у него от выпитого. А будете продолжать пить на борту нашего распрекрасного лайнера, и вам то же будет. И вас проклянём!»

Вот же вражины! Мы к себе их постыдные замечания, конечно, не отнесли, но пить перестали почти до самого приземления.

«Я солдат. Мама, залечи мои раны…» [54]

Где-то над Атлантикой. Первый контакт

В самолёте же случилось, хоть и косвенное, знакомство с братским кубинским народом: несколько представительниц прекрасного пола возвращались на свою родину. Странным образом они умудрились заполнить собой всё пространство салона, включая наши мысли. Они были такие объемлющие и… настоящие. Прекрасные и удивительные. Кубинки, одним словом. И пахло от них так приторно-дурманяще-экзотично и нестерпимо насыщенно. Запах стелился по салону и стоял всякие полчаса после их прохода мимо. То есть буквально всё время полёта. Поскольку места наши располагались в самом хвосте аэросостава, в непосредственной близости от клозета, куда они так исправно ходили и ходили, пахли и пахли…

Этот аромат (не клозетных кабинок, а кубинок) теперь неразрывно связан с воспоминаниями о Кубе. Он сопровождал нас всюду на протяжении всего путешествия, потому как вся прекрасная половина Острова, по крайней мере тех, кого мы обнюхали, прямо источают данный вид местного приворотного парфюма. И аромат этот, со слов всезнайки-путеводителя, носит имя «Марипоса» (Бабочка). А представительниц пахнущего им населения, соответственно, следует кликать «марипоситами». Признаюсь, этот знойный экзотический запах, то есть запах их тел стал к концу поездки даже каким-то родным. Как, впрочем, и всё по-настоящему кубинское.

Почувствовав в этих девах и в окутавшем всё вокруг аромате нечто необузданно-натуральное, дикое и даже звериное, Падре Лео сформулировал общее первое впечатление от Контакта: «Пойдёмте отсюда… Я ИХ БОЮСЬ!»

С тем и прилетели.

Гавана. Приземление

11 720 км пути (0 км по Кубе)

Сели в Гаване около девяти утра (по нашему уже, кубинскому времени) в международном терминале аэропорта имени Хосе Марти. Хосе Марти – былинный персонаж кубинских народных сказок, типа наших трёх богатырей, ну или трёх медведей, вместе взятых. Образ его и имя носит на Кубе практически всё, чему можно присвоить имя и куда можно прилепить образ.

А ещё этот самый Марти написал кубинскую народную песню «Гвантанамера» (Девушка из Гуантанамо). Ту самую, что наш Падре Лео поёт исключительно на свой лад – «Гван-тара-мэра», что делает её и вовсе родной, коли речь в ней про исконные «тары-бары» да «раста-пыры». Также в каждом городе тот же самый Хосе Марти успел посадить чудо-карагач, который приносит всем счастье, если 33-го числа 33-го месяца совершить вокруг него 33 и 1/3 оборота [55]. Кубинцы зовут это чудо-дерево «сейба». Ну и сейба с ними.

«А для нашей Марочки новенькие тапочки» [56]

Кубинские наши попутчицы, как только шасси коснулось земли, дико закричали, засвистели, заулюлюкали истошно, загорланили из самой глубины своих смуглых пышных декольте, стали отбивать какие-то зажигательные сальсы [57] и петь зажигательные тыры-пыры. И всё это в такт покачиванию их пышущих здоровьем бёдер и фюзеляжа самолёта. Приземление «а-ля рюсс» в нашем исполнении было куда более сдержанным, точнее выдержанным – мы загорланили текилы: за тысячи километров за спиной и за тысячи, которые только предстоит пройти. И ещё по одной «закрепляющей», на всякий случай. Чтоб не гневить ни бога, ни Хосе Марти.

К слову, некоторые наши соотечественники начали готовиться к встрече с Кубой гораздо раньше нашего (горгоны на них не хватает). И так усердно это делали, что кубинская земля приняла и удерживала их крайне неохотно. Вообще, зависть плохое чувство, но как говорят одни мои английские друзья: «Wish you were here» [58]. В смысле «нам бы так…»

Гавана, аэропорт Хосе Марти. «Вот мы и в ХОПРЕ!» [59]

Подключив телефон, сразу же получил: «Welcome to Cuba! We wish you a pleasant stay!» [60] (я же говорил «Wish you were here…») Приятно. Ещё и часы перевели автоматом. Мне здесь уже нравится! Куба встретила нас очень влажным и тёплым климатом. Мы почувствовали это, ещё не выйдя за пределы аэропорта. Тёплое и влажное… – начало более, чем романтическое. Въездные кордоны были пройдены довольно быстро, и вот: