Рахиль. Злота, ша…
Марик (плачет, Гарику). Я тебя убью!
Гарик. Козел… Казлык…
Рузя (Гарику). Ты чего его дразнишь? (Ударяет Гарика, тот плачет.) Это из-за тебя все дети Марика дразнят. Ты его назвал: козел, и вся улица его зовет: козел.
Марик (плачет). Я его сейчас убью!
Рузя (не пускает Марика к Гарику). Тише, Марик… Замолчи, Гарик… Вы что, не видите, что папа заболел? Папа упал, ударился…
Миля (держит полотенце у глаза). Вот я сейчас обоим так дам, что их надо будет водой отливать… Почему вы сюда ходите? У вас своего дома нет? Я вам запрещаю сюда ходить…
Рахиль. Я их не заставляю. Наверное, им здесь больше нравится.
Миля. Больше нравится… Они здесь окончательно распустились… Ну-ка, немедленно домой.
Рахиль. Пусть идут… Тому, кому тесно, тот уходит… Баба с воза, коням легче…
Миля. Ты идешь, Рузя? Марик и Гарик, ну-ка, домой…
Выходят с детьми.
Рузя (Рахили). Мама, что ты ехидничаешь? Что ты радуешься чужому горю?
Рахиль. Зачем мне думать про чужое горе, у меня свое есть…
Рузя. Мама, ты всегда была людоед… (Выходит, сильно хлопнув дверью.)
Рахиль. В голове чтоб тебе стучало, как ты бросила дверь…
Злота. Ах, боже мой, разве так говорят на свою дочку?
Рахиль. Дочка… Хорошая дочка… Когда я ее на свадьбе спросила: ну, Рузя, он тебе нравится? Она ответила: ничего паренек… Ничего паренек… Миля ничего паренек… Угробила свою жизнь и мою жизнь… Я людоед… Пусть я буду людоед. Они ж хотели жить у его мамы, пусть там живут. Мне сейчас меньше всего надо про них думать, мне надо про Люсю думать, она студентка… Да… (Подходит к столу.) Набросали, и убирай за ними… Я людоед… Рузя, наверно, думает, что это сорок седьмой год, когда она порвала на мне рубашку. (Вместе с Златой убирает грязные тарелки.) Но этот гой стоит миллионы. (Смеется.) Чтоб этому Толе никогда рука не болела за то, что он Миле вошел в лицо… (Убирают объедки, грязную посуду.)
Занавес
ebooksa