Рахиль. Ой, боже мой… Чем дальше, тем нам труднее жить вдвоем… Две старухи… Если б уже найти какой-нибудь хороший вариант и поменять вашу комнату и наши две на отдельную двухкомнатную квартиру с удобствами.
Злота. Я скоро умру, так тебе будет легче.
Рахиль. Ша, Злота, вот Виля идет… Злота, нашлась твоя пропажа… Злота, ты сиди, я открою. (Рахиль уходит и возвращается с Овечкисом, одетым по-столичному, в очках.)
Овечкис. Извините за позднее вторжение, мне нужен Вилли Гербертович.
Рахиль. Кто?
Овечкис. Вилли Гербертович.
Злота. Ну, Виля нужен… Он пошел погулять, заходите, пожалуйста, садитесь.
Овечкис. Спасибо. Нас когда-то знакомил Бронфенмахер. Несколько лет назад, когда я сюда приезжал. Но я не знал, что вы родственница Вилли Гербертовича.
Рахиль. Я помню… Вы у Были остановились?
Овечкис. Да, у Были Яковлевны. Приехал в Киев в командировку, дай, думаю, навещу.
Злота. Хотите чаю?
Овечкис. Спасибо, я чай почти не пью…
Злота. Что вы говорите?.. А я без чаю не могу…
Рузя. Ой, я была в Москве, так там все ходят с собаками. Такие красивые собаки… В Бердичеве я не видела таких собак… У вас тоже есть собака?
Овечкис. Есть.
Миля. Я люблю немецкую овчарку. Боевая собака, может защитить хозяина. Ее стоит кормить… У вас овчарка?
Овечкис. Нет, у меня доберман-пинчер.
Рахиль. Как? Боберман-пинчер? Что ты скажешь, Злота? В Москве уже собаки имеют фамилии, как люди… У моего покойного брата была собака, так ее звали Шарик… Он с ней только по-еврейски говорил. Он ей говорил: «Шарик, штэл зех ин угол…» Значит, Шарик, становись в угол… Он шел и становился… По-русски он не понимал.
Овечкис. Шарик вполне русское имя… Странно, что он понимал только по-еврейски. (Смеется.)
Миля (смеется). Ну, теща, вы даете… (К Овечкису.) Ну, люди всю жизнь прожили в Бердичеве… А как вообще Москва?
ebooksa