Естественно, что после стрелецких бунтов, пытаясь найти надежную вооруженную опору престола, Петр I искал поддержки именно среди иностранных офицеров, карьеры которых, в свою очередь, зависели от его личного расположения.
С ними царь и общался во время своих посещений Немецкой слободы, хотя, разумеется, эти визиты объяснялись не одними только политическими расчетами.
Жизнь на Кукуе сильно отличалась от жестко регламентированной жизни царского двора, с правилами которого Петр I был вынужден до поры до времени считаться. Здесь он мог познакомиться с совершенно иным, достаточно привлекательным и менее официозным образом жизни, испытать приятные приключения (вроде романа с Анной Монс) и устроить веселую гулянку.
Бурлящая в молодом царе энергия выплескивалась в шалости – вроде устройства «Всешутейшего, Всепьянейшего и Сумасброднейшего собора» с введением должности «патриарха Московского, Кокуйского и всея Яузы». Однако распространяемый недоброжелателями вывод о том, что подобные шалости свидетельствовали об отсутствии у Петра I патриотизма, неприязни к православию и тайной приверженности к лютеранству, является сильно преувеличенным. Отношение царя к вере предков сходно с простонародным, что объясняется пробелами в его образовании. Он слабо разбирался в догматах и не испытывал особого почтения к конкретным представителям церковной иерархии, многие из которых также не блистали интеллектом и нравственными добродетелями, но при этом не мыслил себя вне православия, являвшегося основой и духовной скрепой его мировоззрения[8].
В широко известном фильме Владимира Петрова «Петр Первый» (1937–1938 гг.) весьма драматично показан эпизод из начального периода Северной войны, когда после утраты под Нарвой большей части артиллерии было принято решение переплавить на пушки некоторое количество колоколов православных храмов.
Этот эпизод трактуется авторами как патриотический акт, совершаемый, однако, с демонстративным пренебрежением к мнению Церкви. За кадрами остается принципиально важный момент: из колоколов действительно отлили 100 больших и 143 малых пушек, 12 мортир и 13 гаубиц. Но колокольная медь оказалась непригодной, и оставшиеся колокола остались невостребованными и были возвращены в храмы. Более того, в конце Северной войны понесенный церквами ущерб царь возместил с лихвой как новыми колоколами, так и финансовыми пожертвованиями[9].
При Петре I возвели достаточно много новых храмов, он соблюдал церковные праздники, хотя не слишком соблюдал пост, ссылаясь на состояние здоровья или на то, что находится в путешествии. Но подобные с «хитрецой» отношения с Церковью вообще характерны для людей его времени[10].
Самым важным и судьбоносным мероприятием царя в этой сфере стало последовавшее в 1700 году фактическое упразднение поста главы Православной церкви – патриарха. В качестве административной структуры, отвечавшей за религиозную жизнь страны, учрежден Святейший Синод, представлявший собой коллегиальный орган из высших иерархов и контролируемый назначаемым государем чиновником – обер-прокурором. Таким образом, Церковь окончательно утратила роль своеобразного арбитра, способного своим нравственным авторитетом воздействовать на светскую власть. Но данный факт следует учитывать не как свидетельство пресловутой «стихийной антирелигиозности» Петра I, а рассматривать в контексте общих для всей Европы абсолютистских тенденции, выразившихся в постепенном усилении влияния государства на Церковь.
Показательно, что факт упразднения патриаршества официально не афишировался, и основная масса населения просто не обратила внимания, что после кончины патриарха Адриана его преемник так и не был назначен, а все решения стали приниматься неким Святейшим Синодом. Когда смысл случившегося стал очевиден, с устоявшимся порядком вещей все уже смирились[11].
В начале петровского царствования новым и раздражающим многих русских явлением становится возведение иноверческих протестантских храмов, но такой шаг был логично продиктован стремлением крепче привязать иностранных специалистов.
Но эти специалисты ни в коем случае не единственная опора государя. Будучи трезвым реалистом, Петр I понимал, что приверженные лично ему иностранцы ни в коем случае не могут стать главной опорой престола, и, гуляя в Немецкой слободе, не забывал работать над формированием собственной «команды» из молодых соотечественников. Структурой, в которой формировалась такая команда, стали два гвардейских полка – Преображенский и Семеновский, сформированные из товарищей царя по детским играм, носивших название «потешных».
Именно из превратившихся в гвардейцев «потешных», почти исключительно русских по национальности, и вышли все основные деятели петровского царствования, причем большинство из «потешных», в свою очередь, принадлежали к старейшим родам России.
Находясь в явном противостоянии со старой аристократией, Петр I опирался не столько на иноземцев, сколько на своих более молодых соотечественников, представлявших самые разные сословия, не исключая и боярство.
Великое посольство
Взяв после кончины матери бразды правления в свои руки, молодой царь, даже при всех явных пробелах в образовании, оказался хорошо подготовлен и к своей ответственной миссии, и к осуществлению уже назревших преобразований. Как писал В.О. Ключевский: «Реформа Петра сама собою вышла из насущных нужд государства и народа, инстинктивно почувствованных властным человеком с чутким умом и сильным характером, талантами… Реформа, совершенная Петром Великим, не имела своей прямой целью перестраивать ни политического, ни общественного, ни нравственного порядка, установившегося в этом государстве, не направлялась задачей поставить русскую жизнь на непривычные ей западноевропейские основы, ввести в нее новые заимствованные начала, а ограничивалась стремлением вооружить Русское государство и народ готовыми западноевропейскими средствами, умственными и материальными, и тем поставить государство в уровень с завоеванным им положением в Европе… Начатая и введенная верховной властью, привычной руководительницей народа, она усвоила характер и приемы насильственного переворота, своего рода революции. Она была революцией не по своим целям и результатам, а только по своим приемам и по впечатлению, какое произвела на умы и нервы современников»[12].
Осуществляя назревшие преобразования, Петр должен был иметь некую модель для подражания, и вполне естественно, что эту модель он позаимствовал именно из христианской Европы, а не из какого-либо азиатского царства вроде Турции или Китая. Другое дело, что все заимствования производились Петром достаточно критично и осмысленно. Более того, хорошо ознакомившись с европейской жизнью в ее искаженном кукуевском варианте, царь решил ознакомиться с первоисточниками, осуществив такое невиданное в русской истории дело, как путешествие за границу.
В составе отправившегося в марте 1697 года Великого посольства Петр I следовал инкогнито, под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова. Факт этот не представлял особой тайны, но и не афишировался, что должно было, с одной стороны, обеспечить подобающее внимание принимающих, а с другой – избавить царя от излишнего внимания публики. Официально в порядке старшинства посольство возглавляли ближайший приятель монарха швейцарец Франц Яковлевич Лефорт (1655–1699), один из самых приближенных к нему аристократов Федор Алексеевич Головин (1650–1706) и, пожалуй, самый опытный из российских дипломатов того времени дьяк Прокофий Богданович Возницын (? – после 1699). Официальной целью миссии указывалось укрепление существующего антитурецкого альянса, хотя всем было понятно, что в данном случае можно обойтись без снаряжения такой многочисленной и представительной делегации. Известный дипломат Петр Павлович Шафиров (16691739) указывал, что действительные цели царя были иными. «1). Видеть политическую жизнь Европы, поскольку ни он сам, ни его предки не видели. 2). По примеру европейских стран устроить свое государство в политическом, особенно в воинском порядке. 3). Своим примером побудить подданных к путешествиям в чужие края, чтобы воспринять там добрые нравы и знания языков»[13].
ebooksa