– Нет. Оно охраняет меня от зла.
– Каким образом?
– Перекрестись двенадцать раз и зло не тронет тебя.
– Наверное, тебе часто приходится креститься. Ведь зло так близко. В соседнем номере.
– Ты не зло.
– Ты прав. Я не зло. Я просто впустила его в себя, и теперь оно живет у меня внутри.
– Ты не жалеешь?
– Нет. Ты забыл: мне нужны были длинные руки, чтобы дотянуться до счастья.
Ева вспомнила свою улыбку, после которой Антон попал в ее сети. Она оценивающим взглядом окинула своего соседа и… улыбнулась улыбкой ведьмы.
Пилигрим поморщился, как будто ему стало больно, и отвел глаза.
– Это пройдет, – мягко сказала Ева. – Нужно только воспользоваться числом двенадцать. Спокойной ночи…
***
Бра источало тусклый желтый свет, который, как мелкая пыль, рассеивался по комнате. Ева любила сидеть при таком свете. Полумрак. Полусвет. Означает одно и то же, но с одной стороны – наполовину свет, а с другой – наполовину мрак. Свет был в стороне, а она сидела во мраке, удобно при этом растянувшись в кресле.
Она подумала о Пилигриме в соседнем номере. С тех пор, как она стала ведьмой, он всегда был рядом. Появился однажды неизвестно откуда и теперь всюду следовал за ней. Он многое о ней знал, но она не обращала на это внимания. Что бы она ни делала, он никогда не мешал ей. Только иногда задавал вопросы. Или читал стихи. Она не могла понять его цели: он не охранял ее, не следил за ней, не напрашивался в помощники и, наоборот, не пытался разрушить ее планы. Да, он не мешал ей, и она не делала попыток избавиться от него. Но отчего-то ей казалось, что если бы она попыталась его прогнать – он бы не ушел. У нее было такое чувство, что прогнать его не в ее власти.
Однажды она спросила у него, кто он.
– Пилигрим, – ответил он.
– Значит, ты странник. Как тебя зовут, странник?
– Пилигрим, – снова сказал он и добавил: – У меня нет другого имени, кроме моего предназначения.
И это было правдой. Она чувствовала. Ведь она была ведьмой – она очень тонко умела чувствовать.
***