– Лана, просыпайся. Пора, – щеки коснулся нежный поцелуй. – Уже почти три.
Я застонала раздосадованно — причём не столько из-за необходимости покидать тёплую уютную постельку и тащиться на пыльный чердак, сколько от осознания, что продолжения поцелуев не будет.
И всё же повернулась на спину, подставляя губы.
Кирилл глухо зарычал. Какое-то время пожирал меня взглядом — я это чувствовала, даже не открывая глаз. А потом сгрёб в объятия, подмял под себя и впился в губы страстным поцелуем.
Меня обдало волной жара. Всем телом я ощущала раскалённый рельеф его тугих мускулов. Куда исчезло одеяло, разделявшее нас, — понятия не имею. По венам заструилась лава, а может, уже и жидкий огонь.
– Лана, что ты со мной делаешь!.. – прохрипел мужчина на мгновение оторвавшись от моих губ.
Да, кажется, поход в «английскую» башню я бессовестно сорвала — мелькнуло где-то на границе сознания.
И тут как раз включилась эта самая, казалось бы, утерянная совесть. Он же переживает, как там без него целый клан! А вдруг правда натворят что-нибудь, оставшись без руководства?! Или хуже того — начнут делить власть...
– Ладно, Кир, идём, – простонала я, предпринимая слабую попытку отстранить его.
Однако он резко отпрянул сам и откатился в сторону.
Голова кружилась. Перед глазами всё плыло. Внизу живота ныла взведённая до предела пружина.
Тяжёлое дыхание мужчины, казалось, оглушало. Впрочем, я и сама дышала не легче.
Несколько минут мы приходили в себя в полном молчании.
Лисовский вскочил с кровати первым. Причём не поднялся, а именно вскочил — как будто опасался в любой момент передумать.
А меня в тот же миг посетила мысль — какого дьявола мы угробили полдня на магию?! Могли же провести время куда более интересно...
Или он почему-то не хочет вступать в интимные отношения со мной? В смысле, меня-то хочет — тут сомневаться не приходится. А вот удовлетворять желание не спешит.
Почему?
На Земле у него кто-то есть? Или в итоге решил, что ни к чему ему связь с человечкой? Вон даже магия у нас, как выясняется, разная.
Уж и не знаю, от которого из предположений было больней.
– Лана, ну вставай же, – Кирилл уже был одет.