– Так что ты хотел сказать? – спросила я и взяла чашку с чаем.
– Я… Понимаешь… – он хотел облокотиться на столик, но промахнулся или его рука соскочила (я толком не поняла, что произошло), и он едва не упал на пол.
– А-ха-ха! – засмеялась я, чуть не уронив чашку.
– Да что это я? В самом деле… Веду себя как дурак, – он посмотрел на свои испачканные брюки и тоже рассмеялся.
– Никогда не смеши человека, когда он жуёт печеньку. Подожди, пока он начнёт запивать её чаем, – сказала я, продолжая смеяться и при этом всё-таки пытаясь проглотить кусочек печенья и не подавиться.
– Я не специально! – ответил Ник.
– А-ха-ха! Смешно до слёз!
– Тебе, правда, весело? – не прекращал меня смешить Ник. – Чашку не урони!
– Дошутишься! Правда ведь, уроню! – сказала я и действительно чуть не опрокинула чашку себе на платье.
– Осторожно! – крикнул Ник и быстренько поймал чашку, при этом плотно прижавшись ко мне.
– Вот. Я же просила не смешить меня. Я очень неаккуратная, – прошептала я, пытаясь скрыть смущение.
– Мелани, а ты… – он тяжело вздохнул.
– Да. Ты же… – слова стали заплетаться, а волнение усиливаться. – Что ты хотел… – я сделала паузу и продолжила, – сказать? – я замерла под его взглядом.
– Забыл.
– Как это? – улыбнулась я.
– Смотрю на тебя – и все мысли просто из головы вон. И ещё эта дурацкая чашка, – он поставил, наконец, её на столик, при этом всё ещё придерживая меня другой рукой.
– Вот как?
– Да, – кивнул Ник.
Боже, каким же красивым он был сейчас! Лучи закатного солнца играли в его светлых волосах, меняя их цвет с пепельно-белого на почти рыжий. Длинный чёрный фрак переливался при каждом дуновении ветра, также меняя оттенок. А какие у Николая были пушистые ресницы! Почему я этого раньше не замечала?
– Мелани! А давай я лучше спою, – неожиданно сказал он.