Речной бог

22
18
20
22
24
26
28
30

Однако это скоро утомило ее. Когда мы причалили у пристани дворца Мемнона, добрая половина жителей Фив пришла встретить царицу. Во главе огромной толпы стоял фараон Тамос.

Когда рабы вынесли ее на берег на носилках, люди приветствовали ее криками. Хотя большинство присутствующих не видело Лостру раньше, легенда о доброй царице жила в их сердцах долгие годы изгнания. Матери поднимали детей на руках и тянулись за благословением к бледной руке, бессильно свисавшей с носилок.

– Помолись за нас Хапи, – умоляли они. – Помолись за нас, Мать Египта.

Фараон Тамос шел рядом с носилками, как сын простолюдина, а Техути и Беката шли следом за ним. Обе царевны радостно улыбались, но слезы алмазами блестели на их ресницах.

Атон приготовил царице покои. У дверей я отослал всех прочь, даже царя. Я положил госпожу на ложе под густой виноградной лозой, откуда она могла смотреть через реку на сверкающие стены ее возлюбленных Фив. Когда опустилась темнота, я отнес Лостру в спальню. Лежа на полотняных простынях, она посмотрела на меня:

– Таита, можешь ли ты в последний раз обратиться к лабиринтам Амона-Ра ради меня?

– Госпожа, я ни в чем не могу отказать тебе.

Я почтительно склонил голову и вышел, чтобы принести сундучок.

Я примостился на каменном полу у ее кровати, скрестив ноги. Она смотрела, как я готовил травы. Я размолол их в алебастровой ступке и подогрел воду в медном кувшине.

Я поднял дымящуюся чашу с настоем и выпил в честь госпожи.

– Благодарю тебя, – прошептала она.

Я осушил чашу и закрыл глаза, ожидая появления такого знакомого ужасного ощущения, будто я падаю в нереальный мир снов и видений.

Когда я вернулся, лампы шипели и дымились, а во дворце стояла тишина. Ни звука не доносилось с реки и из спящего города на том берегу. Только сладкая трель соловья в саду да легкое дыхание госпожи, возлежавшей на шелковых подушках, слышались в комнате.

Мне почудилось, что она спит, но как только я поднял дрожащую руку и вытер отвратительный холодный пот со своего лица, Лостра открыла глаза:

– Бедный Таита, неужели тебе было так плохо?

Мне было хуже, чем когда бы то ни было. Голова раскалывалась, а окружающие предметы плыли перед глазами. Я понял, что больше никогда не смогу обратиться к лабиринтам. Это случилось в последний раз, и сделал я это только для нее.

– Я видел, как стервятник и кобра стояли по разные стороны реки, разделенные ее водами. Я видел, как вода поднялась и опустилась сто раз. Я видел сто снопов хлеба, и сто раз птицы пролетели над рекой. Под ними я видел пыль сражений и блеск мечей. Я видел, как дым горящих городов смешивался с пылью, поднимаемой колесницами.

Я видел, как кобра и стервятник сошлись на совет. Они совокупились и свернулись в одно целое на полотне чистейшего синего шелка. Над городскими стенами развевались синие знамена.

Я видел синие знамена над колесницами, которые мчались по всему миру. Я видел памятники, такие высокие и могучие, что они будут стоять десять тысяч лет. Я видел, как народы пятидесяти стран склонялись перед ними. – Я вздохнул и потер виски, чтобы успокоить бьющуюся в них боль. – Таково было мое видение.

Мы оба довольно долго молчали, а потом госпожа моя сказала: