Правило параллельных

— Расскажи, — настаивал мужчина. — Помимо чтения книг, чем еще ты любишь заниматься?

— Я… — начала Злата, но ответить так и не смогла, потому что рука мужчины снова опустились вниз, но губы все так же исследовали ее живот. — Не знаю… — связно думать она была не в силах.

Он вернулся туда, откуда начал. Из-за того, что Злата очень плотно сжимала свои бедра и не давала ему пробраться между ними, Гордею пришлось силой оказаться там. Из горла девушки вылетел стон, ставший его усладой.

— Раздвинь их, — он не просил — приказывал. — Я не шучу, Злата, — сейчас он был не в состоянии бороться со стеснительностью девушки.

И она послушалась. Просто доверилась ему и сделала так, как он просил. Сначала медленно и неловко, пытаясь скрыть на своем лице стыдливость, она раздвинула ноги под одеялом, а потом, когда ощутила мужскую руку на внутренней стороне бедра так близко с тем самым местом, то и вовсе поддалась своим инстинктам и стала действовать смелее. Одеяло улетело куда-то в сторону и теперь на ней не было ничего, кроме голодного и жадного взгляда Гордея.

— Умница, — похвалил он ее, распаляя еще сильнее.

Он ощутил на своих пальцах влагу от ее половых губ. Не думал он, что добьется от девушки такой скорой отдачи, и был рад, что именно он сейчас, а не кто-то другой нависает над ней и доводит до края безумия. Он не позволит кому-либо еще увидеть ее такой, не даст попробовать ее на вкус, такую сладкую и манящую его девочку. Да, еще ночью, перед тем как заснуть, он решил, что навсегда сделает ее своей. Он собственник и все этим было сказано.

Мужчина понимал, что сейчас не самое лучшее время повторять то, что они прошли ночью, но и оставить Злату в таком возбужденном состоянии он просто не мог. Неправильно это. Не поступит он так с ней. Осторожно ввел в нее сначала один палец, разведывая почву и подготавливая девушку к его дальнейшим действиям, не забывая поглаживать большим пальцем цент удовольствия.

— Ах! — Злата извилась дугой, вцепляясь одной рукой в покрытое татуировками плечо мужчины, а второй снова стала наминать свою грудь, зажимая сосок между пальцами.

От увиденного у Гордея снесло крышу и он, больше не думая ни секунды, накрыл ртом вторую. Перекатывал упругую горошинку на своем языке, покусывал, слыша шипение девушки, а затем снова заглаживал вину языком. Злата могла смело похвастаться третьим размером груди, хоть и скрывала такое достояние под мешковатыми свитерами. Только этой ночью Гордей узнал ее не маленький секрет.

Пульс его зашкаливал, в висках стучало, а он радовался как мальчишка, что не сглупил вчера и не отверг девушку. Он честно растерялся как юный пацан, когда наткнулся на преграду. В голову стали лезть навязчивые мысли, то отговаривая его остановиться и уйти, не оборачиваясь, то поддаться искушению. Боже, как же ему было тяжело вчера взять себя в руки и отступить! Стоя под прохладным ветром, он даже тогда не мог поверить в то, что сдержался. Мужик! Только вот девушка была очень недовольна этим. Оно и понятно! Будь он на ее месте, тут же накинулся бы. Он не мог сопоставить невинность девушки с тем, как она горячо отвечала на его ласки в уборной ресторана. Как она могла так довериться ему? Словно знала его уже давно и не боялась. Он всегда думал, что девственницы в свой первый раз очень неопытны и зажаты, но опять же, это всего лишь его догадки.

— Гордей! — вырвалось имя мужчины из уст Златы.

Она билась в агонии и не могла толком ничего сказать, лишь бессвязные слова да эмоции вылетали из нее. А больше ему и не надо было. В ход уже пошел второй палец, растягивая девушку. Она задохнулась от ощущений и снова впилась ногтями в свою грудь, которая была в каких-то миллиметрах от лица Гордея. Он впитывал каждое ее движение, каждую эмоцию, смакуя.

— Что, моя хорошая?

Он чувствовал, что Злата уже на грани и усилил напор на ее клиторе. Зубами впился в такую сочную и наполненную грудь, ощущая шелк коши на своем языке. Он был уверен, что после него там останутся заметные следы, но сейчас было плевать, потому что он сам был на грани. Хотел увидеть эйфорию в помутненном взгляде, услышать пронзительный женский крик и сокращение мышц. Его рука и бедра девушки уже были испачканы ее сладким нектаром, но она все сдерживала себя из последних сил. Что-то мешало ей, не давало расслабиться и получить удовольствие.

— Улетай, моя девочка, — прорычал мужчина, ускоряясь.

Да, это было как раз-таки тем, чего Злате не хватало. Его слов, позволения получить то, что она так заслужила. Все ее тело словно парализовало, заставляя выгнуться. Она не слышала, как кричала, в то время как Гордей упивался этими звуками и широко улыбался. Ждал, пока схлынет волна наслаждения и девушка придет в себя. Только сейчас он смог признаться себе в том, что он, черт возьми, ни разу не пожалел о том, что стал ее первым мужчиной. Гордость взяла верх и расправила за его спиной невидимые крылья. Он чувствовал себя сейчас чертовым романтиком, которым себя никогда не считал. Но, как говорится, все бывает в первый раз.

Злата даже не догадывалась, что Гордей на самом деле был таким искусным любовником. Жадным и ненасытным. Горячим. Счастье переполняло ее и было плевать даже на чувство стыда, которое хотело напомнить о себе после оргазма. Пришлось прогнать его от себя как можно дальше, чтобы заглянуть мужчине в глаза. Там она увидела нежность и вожделение. Только сейчас она поняла, что единственная получила удовольствие. Но как же он? Почему не вошел в нее как прошлой ночью? Боялся навредить ей? Если это так, то Злата была ему очень благодарна за это. Даже в такой, казалось бы, мелочи, но он снова проявил заботу в ущерб себе. Еще немого, и на ее глазах появится влага.

Так хотелось ощутить его губы на своих, а он словно читал ее мысли и наклонился к ней первым. Прошелся кончиком языка по контуру ее губ, спуская чуть ниже к подбородку. Нежно укусил, зализал, и снова вернулся, погружаясь языком в такой сладкий ротик. Гордей застонал от удовольствия. Сейчас он готов был кончить даже от такой простой ласки. Ему даже не пришлось бы помогать себе самому или просить об этому Злату. Хотя, с последним он решил пока повременить, чтобы не спугнуть ее.

— Гордей, — голос Златы напоминал мягкий шорох осенней листвы.