Брунетти придвинул к себе блокнот, взял ручку. Написал на листке имя и фамилию профессорессы, ниже – имена ее детей, еще ниже – название школы. Оставил место, чтобы позднее вписать имя мужа. Совладал с порывом вручить блокнот синьоре Кросере и спросить, не наводит ли ее хоть одно написанное слово на мысль о том, кого и по какому обвинению арестовывать? Вместо этого, держа ручку над бумагой, комиссар сказал:
– Если мы захотим побеседовать с приятелем вашей дочки, при этом должен будет присутствовать адвокат либо кто-то из родителей этого мальчика. Вы назовете мне его имя?
Впервые с той секунды, когда профессоресса Кросера переступила порог кабинета, а может, и с тех пор, как с ее сыном стало твориться неладное, ей пришлось признать, что ситуация, в которую она попала, может иметь юридические последствия. Образовался водоворот, и риску оказаться в нем и утонуть подвергались даже люди, плывущие по тихим, спокойным водам.
– Нет, – ответила женщина, чуть повысив голос. – Это было бы дурно по отношению к нему.
На этот раз она даже не заметила, что мимоходом оскорбила полицию.
Брунетти положил ручку на стол и сцепил руки перед собой.
– Известно ли вам, профессоресса Кросера, где ваш сын достает наркотики, которые он, как вам кажется, принимает, и что это за вещества?
К этому вопросу она была не готова… Женщина быстро отвела глаза и уставилась на свои колени.
Брунетти ненавидел наркотики за то, что они делают с людьми, за то, как разрушительно они влияют даже на лучшие умы, – и это при том, что трое его домочадцев полагали, что наркотические вещества нужно разрешить официально. Простые ответы… Почему люди всегда хотят получить простые ответы?
Наркотики меняют всё. На его памяти женщины предлагали ему себя, мужчины – своих жен, а то и дочерей, только бы он не арестовал и не отправил их туда, где, по их представлениям, нельзя будет раздобыть дурь. Брунетти видел невесту, в свадебном наряде, которая скончалась от передозировки, а однажды его вызвали на квартиру, где трехлетний малыш умер от истощения за время недельной героиновой вечеринки, устроенной его горе-мамашей и отцом на деньги, которые они украли у своих же родителей.
– Нет, – сказала синьора Кросера. После долгой паузы и уже совсем другим тоном она добавила: – Если бы я начала его расспрашивать, он бы мне солгал. – Было очевидно, что ей самой нелегко примириться с этой мыслью. И, словно объясняя это себе самой, а не только Брунетти, женщина произнесла: – Понятия не имею, откуда мне это известно, но это так.
Она приложила ко лбу ладонь и какое-то время молчала. Брунетти снова стал смотреть в окно. Наконец хриплым, еле слышным голосом синьора Кросера проговорила:
– Это мой ребенок, а я не знаю, что делать.
Комиссар посмотрел на нее. При виде женских слез, капающих сквозь пальцы на шерстяной жакет, который тут же их впитывал, Брунетти встал, отошел к окну и уставился на фасад церкви. Святой Лоренцо… Мученик.
Отец комиссара умирал долго и тяжело – от рака – в больнице, руководство которой полагало, что людские страдания – наилучший путь к спасению души, а потому отказалось выдать болеутоляющие. За три дня до кончины отца Гвидо, уже тогда
– Вы можете что-нибудь сделать? – спросила синьора Кросера уже спокойным голосом с другого конца комнаты.
Она взяла себя в руки, это хорошо… Брунетти вернулся к столу.
– Я попробую выяснить, продают ли наркотики у них в школе, и если да, то кто именно, – сказал он.
Об Альбертини он не слышал ничего подобного, но прозондировать почву не помешает. Надо же с чего-то начать.
Профессоресса Кросера поерзала на стуле, как будто внезапно почувствовала себя неудобно. А может, ей не терпелось уйти, ведь теперь кто-то другой займется ее проблемами. Нет, наверное, он к ней несправедлив.
ebooksa