— Извини, пожалуйста. Я исправлюсь…
— Ты понимаешь, чем чреваты подобные косяки? — он поворачивается ко мне, в его голосе прорезаются гневные нотки. — Я не обязан помнить о каждой встрече. Из-за тебя могла сорваться утренняя сделка. Это бешеные убытки. Потеря важного клиента.
— Я знаю, знаю, Дамир, — касаюсь ладонями разгорячённых щёк, смахиваю прядь волос с лица. — Мне так жаль…
Он осушает стакан с водой, опирается бёдрами о стол и хмуро смотрит на меня. Наверное, моё раскаяние не остаётся незамеченным, потому что взгляд Дамира постепенно теплеет. Он тяжело вздыхает, усмехается каким-то своим мыслям, а затем делает шаг ко мне. Мягко касается моих волос, целует в лоб и щёки. Крепко обнимает.
— Ты так и не скажешь, что случилось? — тихо спрашивает он.
— Нет.
Ещё один вздох. Жар его пальцев на шее, а затем — пустота. Дамир отстраняется.
— Я обычно увольняю помощниц, которые так много лажают, — говорит он сухо.
— И меня уволишь? — глаза распахиваются от ужаса и неверия. Он не поступит так со мной.
Дамир сжимает челюсти, смотрит куда-то в окно. Его грудная клетка быстро вздымается, взгляд нечитаемый.
— Тебя не могу, — сипло произносит.
— Почему?
— А сама как думаешь? — хмыкает он.
— Я хорошая помощница? Ну, не сегодня, конечно, а в другие дни, — кладу голову ему на плечо, закрываю глаза. Так хорошо и приятно.
— Да, но это не главная причина. Тебя что-то тревожит, но ты боишься мне об этом сказать.
— Не могу, Дамир, я пока ни в чём не уверена. Прости.
— Хватит постоянно извиняться, — произносит он тоном начальника, а затем говорит уже мягче: — Тянет меня к тебе, Илана. С самой первой встречи.
— Да ладно? Ты всегда говоришь понравившейся девушке: «Эй, красотка, продайся мне, а?»
Он усмехается и мотает головой.
— Нет. Но я люблю устраивать людям проверки.